Иоанн Эфесский очень тонко провел переговоры в Риме. Папа нуждался в помощи Юстиниана, поэтому пошел на уступки и отлучил «неусыпающих», фактически их предав. Византийцы готовились к завоеванию Италии, страна была наводнена их агентами, папа понимал, что недалек час вторжения. Зачем конфликтовать?

Однако в 535 году понтифик Иоанн отправился в лучший мир. Его преемником сделался Агапит (мы упоминали о нем в главе о начале Готских войн). Это был дряхлый церковник, бывший диакон и абсолютно безвольный человек. На папский престол его возвели готы. Тогдашний король Теодат считал себя тонким политиком, был знаком с римской культурой и воображал, что сможет дипломатическими методами предотвратить вторжение византийцев в Италию. Теодат снарядил папу, чтобы тот явился в Константинополь и уговорил своего «духовного сына» Юстиниана отменить вторжение. Набожность императора была известна многим. Но как наивен оказался Теодат, если полагал, что римский папа сможет удержать уверенного в себе царя от того, чтобы расширить империю! Любая империя склонна к экспансии. Византийцы не были исключением.

Чтобы добыть денег на поездку в Константинополь, Агапит заложил священные сосуды некоторых храмов. Небесные устремления шли рука об руку с вполне земными потребностями. Наконец римская делегация явилась в Византию.

Юстиниан устроил понтифику подчеркнуто торжественный прием, а дальше начался церковный и политический торг. Жалкий старик Агапит, зависимый от варварского короля, посланный в Константинополь с сомнительной миссией спасения остготов-ариан, повел себя вызывающе. Говоря кратко, он разрушил всё хрупкое здание компромисса между монофизитами и халкедонитами, которое создавали Юстиниан и Феодора. Первым делом Агапит обнаружил, что константинопольский патриарх Анфим — северианин. Анфим покровительствовал монофизитам, которые находили убежище при его дворе.

Папа потребовал низложения патриарха, и эту просьбу пришлось удовлетворить, иначе православие Юстиниана подверглось бы сомнению. Анфим был низложен, и первый период заигрывания с монофизитами закончился. Новым патриархом сделался Мина, чья верность халкедонским принципам не подвергалась сомнению. Странно, что Юстиниан так легко перечеркнул собственные усилия по объединению Православной церкви. Вероятно, за скупыми строками хроник крылась ожесточенная борьба церковных партий. Любая ошибка могла стоить базилевсу престола и жизни. Ведь большая часть населения его империи принадлежала к числу халкедонитов. Они пристально следили за политикой императора и готовы были восстать против него, если бы Юстиниан отклонился от православия. Этими противоречиями тонко воспользовался папа как носитель церковного авторитета.

Несомненно, понтифик желал восстановить свою партию в Константинополе, какую-нибудь новую версию «неусыпающих», но в этом не преуспел. Он лишь отдалил монофизитов от ортодоксов. На этом кончились его сомнительные религиозные подвиги.

Папа перешел к светской части своей миссии и здесь повел себя, как предатель. Агапит пытался уговорить Юстиниана отказаться от вторжения в Италию. Но здесь император был непреклонен. Он чувствовал поддержку народа. Византийцы жаждали восстановления Римской империи в прежних границах, пассионарность на Востоке бурлила и перехлестывала через край. Если бы Юстиниан отказался от реставрации империи, он утратил бы популярность. В общем, папе дали обескураживающий ответ: войну против остготов-ариан остановить невозможно. Папа и сам оказался в двусмысленном положении. Этот борец за чистоту веры мог сделать только одно: выступить с позиций гуманизма, заявить, что война принесет много бед православным в Италии. Но византийцы не слушали эту аргументацию. Да и сами римские православные жаждали освобождения. Слова папы остались гласом вопиющего в пустыне. Причем это стоило понтифику таких усилий, что старенький Агапит умер в Константинополе 2 мая 536 года.

8 июня в Риме был избран папа Сильверий (536–537). Его восшествие на трон стало откровенно скандальным: понтифика назначил арианский король Теодат. До своего избрания Сильверий имел чин иподиакона и считался сторонником остготов. Кроме того, он являлся сыном папы Гормизда. Теодат нагло объявил, что всякий не поддерживающий Сильверия «пострадает от меча».

Папа верно служил остготам, но был непопулярен среди ортодоксов. Большая часть духовенства ждала византийцев как избавителей. Все мечтали о власти православного императора. Сам Сильверий хорошо понимал, что в случае победы византийцев он обречен: остготского прихвостня и предателя Рима никто бы не стал терпеть на апостольском престоле.

В общем, так и произошло. Когда византийская армия вступила в Рим, Сильверий остался один на один с ромеями. Остготы не смогли его защитить. Понтифик оказался в безвыходном положении. К варварам бежать он не мог — предательство стало бы очевидным. Папа рискнул и остался в Риме, но это не помогло. Велисарий арестовал его и отправил в Византию, а Феодора организовала политический процесс. Сильверия обвинили в измене. Причем, надо сказать, вполне обоснованно. Этому пособнику германцев никто из православных людей не сочувствовал. В конце концов папу вывезли на остров Пальмерию и не то задушили, не то уморили голодом. Через несколько столетий, когда к власти в Риме пришли католики, а германский элемент возобладал среди кардиналов, Сильверия объявили святым. Таким образом, святой папа был арестован и убит по приказу святых государей Юстиниана и Феодоры. Ирония судьбы…

А Юстиниан продолжал борьбу за веру. Он и его супруга Феодора уже подготовили очередного кандидата на папский престол. На этого человека царь и царица возлагали большие надежды. Новый папа должен был консолидировать православных и проводить византийские идеи на Западе. А главное — обеспечить лояльность западных церковников в вопросе преодоления раскола с монофизитами. Кандидата на папский престол прекрасно знали Юстиниан и Феодора. Он долго жил в Константинополе в составе римских миссий. Звали этого человека Вигилий.

За всей этой чехардой, за напряженными войнами и за внутренними реформами Юстиниан и Феодора несколько ослабили нажим на монофизитов, и те усилились.

Это напугало царственную чету. Юстиниан попытался исправить ошибки, но сделал только хуже. Он призвал Феодосия Александрийского и потребовал у него принять халкедонский символ веры. Феодосий наотрез отказался. Наступил роковой миг. Юстиниан понял, что монофизиты окрепли и выступают единым фронтом.

Феодосий был сведен с патриаршего престола в Александрии и отправлен в ссылку. Новым патриархом Александрийским сделался Павел, происходивший из египетских греков: он был игуменом одного из немногочисленных халкедонитских монастырей в Египте и нес службу в Канопе на берегах Нила.

Но этот патриарх оказался еще хуже предыдущего: он свирепо преследовал монофизитов и даже с византийскими чиновниками в Египте вел себя грубо, обвиняя их в пособничестве еретикам. Юстиниан сообразил, что не в меру ретивый церковник может вызвать восстание. Это был бы прекрасный подарок для готов и персов! Поэтому в Юстиниане политик в очередной раз возобладал над борцом за чистоту веры. Император отстранил неистового Павла и поставил на его место более умеренного служителя по имени Зоил.

В это же время патриархом Антиохийским сделался бывший комит Востока, вояка — Ефрем из Амиды. Этот человек яростно преследовал приверженцев Севера, и Юстиниан не возражал. Религиозная «оттепель» вновь закончилась.

Именно тогда Юстиниан и Феодора разделили между собой роли в отношении еретиков. Царь выступил как гонитель ереси и раздавал епископские кафедры сторонникам православия. Феодора жалела монофизитов и покровительствовала заблудшим. Императрица вступила в контакт с вождями диссидентов, которые ушли в подполье, и мягко советовала им примириться с православными. У монофизитов возникла иллюзия, что царица им покровительствует. Блуждал миф, что сама Феодора — тайная монофизитка. Этот взгляд утвердился в науке — его придерживался такой авторитет византиноведения, как Шарль Диль. Но ближе к истине Прокопий, который разгадал суть игры. По его мнению, Юстиниан выступал в роли «злого», а Феодора — «доброго» следователя, но на самом деле муж и жена мыслили одинаково.