Добавим к этому, что Иоанн ввел режим экономии государственных расходов, урезал затраты на содержание почтовой службы и пытался сократить военные расходы (в начале своего правления сам Юстиниан и его выдвиженцы с Велисарием во главе противились попыткам Каппадокийца урезать военный бюджет). Немудрено, что в короткое время префект вызвал всеобщую ненависть. Особенно отвратительно было видеть, что этот экономный финансист и борец с коррупцией живет на широкую ногу и берет взятки.

Но ведь Каппадокиец был только одним звеном системы, созданной Юстинианом. Она вызвала недовольство у многих — от революционных идеалистов до латифундистов и представителей деловых кругов. Начались тайные консультации представителей цирковых партий. Ситуация оказалась взрывоопасной — достаточно было поднести фитиль. Но император не заметил этого за государственными заботами, которыми занимался с удовольствием и жадностью нового человека. Одним из важных направлений была внешняя политика. Император активно воевал и интриговал. На это тратились значительные средства из тех, что добывал Иоанн.

В то же время, чтобы усилить авторитет власти, Юстиниан и Феодора пытались реализовать, как бы мы сказали, «социальные программы» по поддержке неимущих слоев населения.

Базилевс отстраивает пострадавшие от землетрясений города, снижает налоги и продолжает репрессии против богатых, что позволяет получать дополнительные ресурсы и освобождать крестьян. Отмена ряда налогов находится в вопиющем противоречии с обвинениями, сделанными Прокопием в «Тайной истории», однако — тем хуже для Прокопия. Со своей стороны Феодора замаливает грехи мужа и всюду демонстрирует благочестие.

«В то же самое время, — пишет Малала, — благочестивая Феодора после других своих добрых дел сделала следующее. Так называемые содержатели притонов шныряли вокруг, высматривая повсюду бедняков, имеющих дочерей, и, дав им обещания и немного номисм, они забирали тех [девиц] якобы на воспитание. [Сами же] выставляли их публично, пользуясь их несчастьем и получая низкую выгоду от [продажи] их тел». Городская стража переловила столичных содержателей притонов. После этого Феодора выкупила у них девушек, дала освобожденным «секс-рабыням» по одной номизме (золотой монете) и отпустила по домам. Неизвестно, понесли какое-то наказание торговцы женщинами или нет. Возможно, что нет. Император и его жена всячески демонстрировали свое милосердие в этот период. Лишь позднее придет понимание, что власть должна проявлять жестокость для устранения зла.

Богачей преследовали не всех. Иоанн Малала приводит трогательную историю, которая показывает Юстиниана и его жену с неожиданной стороны, как благотворителей и защитников состоятельного человека, который пострадал несправедливо.

Пострадавшим был некий Евлалий, комит доместиков. Эта должность означала предводителя гвардейцев, когда-то ее занимал сам Юстиниан.

Дом Евлалия сгорел по какой-то причине, и его хозяин утратил всё достояние. Чтобы прокормить семью, вояка набрал кредитов, но вскоре умер, а перед смертью составил завещание в пользу Юстиниана. «В завещании он написал, чтобы благочестивейший Юстиниан давал его дочерям ежедневно по 15 фоллов», — пишет Малала. Фолл или обол — медная монета. Сумма в 15 фоллов невелика. На нее можно было купить еду и одежду. Правда, в завещании имелось еще условие: когда девушки достигнут брачного возраста, пусть каждая получит в приданое десять фунтов золота. «И чтобы долги его были оплачены его наследником, — прибавляет Малала. — После этого Евлалий умер».

Чиновник-куратор отнес завещание базилевсу. Юстиниан приказал принять наследство. Куратор, придя в дом, где жил Евлалий, сделал тщательную опись имущества. Он обнаружил, что все богатства умершего офицера составляют 564 золотые номизмы. Это было меньше того, что ожидалось.

Аккуратный чиновник сообщил царю, что наследство невелико.

— Принять наследство, — повторно распорядился Юстиниан.

Куратор заметил: оставленное имущество недостаточно для выполнения пожеланий завещателя. Царь отмахнулся:

— Почему ты мешаешь мне принять наследство и сделать благочестивое дело? Иди, оплати его долг и исполни то, что он завещал. Трех дочерей его повелеваю отвести к августе Феодоре и охранять их при царской опочивальне. Приказываю дать им в приданое по 20 фунтов золота и все имущество, которое оставил их отец.

Современные комментаторы ищут в этом распоряжении какую-то выгоду. Например, говорят, что Юстиниан был верховным собственником всего имущества в государстве, а значит, рассчитывал, что все пожертвования на семью Евлалия вернутся обратно… Это мнение просто вопиет своей некомпетентностью.

Произошло другое. Юстиниан помог человеку, которого уважал, — вот и всё. Малала приводит помощь как пример милосердия, и он прав. Евлалий был честный офицер, а потому заслужил уважение императора. Юстиниан не щадил другую категорию людей — ростовщиков и латифундистов.

Феодора при каждом удобном случае демонстрировала благочестие и смирение. Она устраивала религиозные моления, чтобы показать себя народу и продемонстрировать набожность. Судя по всему, ей это удалось. Большинство подданных любили Юстиниана и Феодору. Этот факт невероятно раздражал Прокопия Кесарийского и других оппозиционеров, которые норовили рассказать обжигающую «правду» о царе и царице.

А вообще, мы видим явную полемику двух историков — Прокопия и Малалы. Первый говорит о бедствиях империи и о финансовых вымогательствах, которые практиковал император. У Малалы читаем другое. Он пишет о снижении налогов, о введении законов против богатых людей (например, о законе против обогащения архонтов). Кто же прав?

Совершенно ясно, что реформы императора направлены против старых порядков и прежнего правящего класса. Другой вопрос, что пустующее место тотчас заняли представители новой элиты, и это возмущало старую знать.

Император был ревностным христианином. Его идеал — православная империя, основанная на принципах социальной справедливости и взаимной помощи. Если он видел несоответствие идеалу, то жестоко наказывал отступников. В 528 году разразился скандал. Выяснилось, что некоторые православные иерархи занимаются утехами с мужчинами. Расправа последовала незамедлительно. «Император жестоко наказал Исайю, епископа Родосского, и Александра, епископа Диоспольского во Фракии, обвиненных в мужеложстве, именно: низложивши их, велел отсечь им детородные уды», — пишет Феофан Исповедник. Об этом же свидетельствует Иоанн Малала. «Они были доставлены в Константинополь, — уточняет Малала про пойманных с поличным епископов, — и после расследования осуждены эпархом города Виктором, который подверг их наказанию. Исайя после жестоких пыток был изгнан [из города], Александру же отсекли член и выставили его [Александра] на всеобщее обозрение, и тотчас василевс повелел, чтобы у тех, кого уличат в педерастии, отсекали член, и было в это время обнаружено много занимающихся мужеложеством. И возник тогда страх у страдающих этим злом».

Кроме всего прочего, схваченных епископов подвергли позору. Высокопоставленных геев водили по улицам и кричали:

— Вы, епископы, не бесчестите своего сана!

Между прочим, средневековых «коммунистов» вообще отличала ненависть к сексуальным меньшинствам. Маздакиты тоже не терпели однополый секс. Они были наследниками зороастрийских воззрений, по которым секс между мужчинами считался порождением мирового зла и карался смертью.

Но это были, так сказать, наказания «между делом». У императора имелись гораздо более серьезные враги, чем епископы, которые пятнали честь мундира. Это язычники, еретики и сепаратисты. Первые представляли агентуру влияния персов и питательную почву для оппозиции. Возможно, к числу таких людей принадлежал Прокопий Кесарийский. Если он был язычником, который маскировался под христианина, чтобы легче делать карьеру, многое встает на свои места.