На всю обработку ушло меньше пары минут. Все это время, вместо того чтобы помочь, Юра копался в рюкзаке, пока наконец не вытащил какой-то шприц и не вколол его прямо в руку раненого. Я лишь удивленно уставился на него.

— Ледокаин, — гордо заявил он.

— Это я понимаю, — согласно кивнул и выудил из подсумка шприц-тюбик. — Трамадол. А ты долбаеб. У него не было травматического шока, он находился в полном сознании и обезбол ему на данный момент не требовался. Это раз. Два, ты вколол локальный анестетик в здоровую руку. Молодца. Теперь сам его будешь таскать. У него обе руки сейчас не рабочие…

— Старый! — позвал Витя. — Походу они сьебали. Вон, машина быстро уматывает.

— Нам тоже тут нехуй задерживаться, — отозвался я. — Пакуемся, собираем все что можем, грузим тела в пикап и уебываем. Тут по окружности еще бармалеи могут шароебиться.

— Поддерживаю, — согласился со мною Ваня. — Сяву и Коваля надо похоронить по-человечески, но не здесь. На четвертом километре есть старое военное кладбище, предлагаю там. Почетно, хуле.

— Принято, Старый, Труба, бегом к машине. Языка в кузов, потом поговорим с ним. Грузитесь и перекатываете ее сюда. В пикап закидываем рюкзаки и забиваемся по максимуму. Старый прав, ловить здесь шальную, дураков нет, — скомандовал Витек и зашуршал рюкзаками.

Группа разбежалась по задачам и уже минут через десять, загруженный в хлам пикап, медленно катился по поселку, ощетинившись автоматами и пулеметом. За рулем сидел Юрка, который как оказалось, ранее подрабатывал в грузоперевозках. Рядом на пассажирском Ян. Устраивать ему яйцетряску в кузове, было бы слишком бесчеловечно по отношению к раненому. Я, Труба и Хриплый, сидели на рейдовых столитровках в кузове, то и дело случайно пиная стонущего пленника, который свернулся в позе эмбриона на полу под приваренной треногой крупнокалиберного пулемета. Тела убитых сталкеров положили валетом у задней откидной стенки кузова. Укрыли сверху белыми простынями. Даже в условиях тотального хаоса, стоит оставаться человечным по отношению к телам павших товарищей. С этой парочкой я не успел познакомиться, но по молчаливой грусти Хриплого, было понятно, что сегодня ночью группа решилась двух хороших ребят.

— Хасанские, — тихо произнес Труба, глянув на отдаляющийся поселок, скрывающийся в ночной темноте. — Палюбэ это эти мрази.

— По наводке работали, не иначе, — согласился Витя, тяжко вздохнув. — Совсем борзеют твари… Раньше у них таких стволов не водилось. Склад может вскрыли какой?

— Тогда уж музей, — усмехнулся я. — Нет, мужики. Тут не все так просто. На складах помимо этого дерьма, есть и стволы получше. Они бы тогда с АКМами бегали… А мы кстати сейчас и узнаем. Эй, фью! Хряк! Тормози, кажись приехали! Ща мы и посмотрим, кто это на вас так зуб точил…

(Слабонервным эту главу читать не рекомендую. Куча необоснованной жестокости и нарушения женевской)

Живописное местечко. Небольшая низинка с ручеем, шириной с метр наверное. Через ручей перекинут мостик из досок, некогда явно бывших частью скамейки. Слишком уж яркая окраска, хоть и пооблупившаяся со временем. Вокруг множество хвойных деревьев и под одной из высоченных сосен, сталкеры решили похоронить павших собратьев.

Машину отогнали с дороги, скрыв ее за кустарником. На дежурстве остался Жижа и Хриплый. Труба и Хряк, взяв лопаты, принялись раскапывать одну общую могилу. Двухсотых сложили пока что на землю рядом, предварительно сняв с них разгрузки. Камуфляжи сдергивать не стали. Из уважения к усопшим. Правда и с оружием хоронить не решились, оставив мужикам лишь ножи на поясе. Рано еще для формирования новых традиций по захоронению. Впрочем, скоро общество перенасытится оружием с выпотрошенных складов и начнут хоронить, оставляя на могиле воткнутую в землю винтовку.

— Брблблп! — задергался пленный, захлебываясь.

— Ну ладно, убедил, — согласно кивнул я, за волосы вытаскивая его голову из ручья. — Освежил память? Можем нормально говорить?

— кхе… — тяжко вздохнул тот и зло глянул.

Чтож, я не люблю упрямых. Они лишь зря тратят и свое, и мое время. Поэтому незадачливый ныряльщик вновь отправился рассматривать красоты дна ручья.

Связанный по рукам и ногам, он лежал на бережке, свесившись по грудь в воду. Я же, любезно додавливал его голову, сядя у него на спине. Не сказать, что удобная позиция, по крайней мере для него. Даже будь он трижды дзюдоист или боец без правил, из подобного положения не вывернуться. Особенно учитывая дополнительную нагрузку в виде моей тушки. Я конечно давно не взвешивался, но кажется за время принудительного лечения, мне удалось сохранить планку на уровне девяносто килограммов.

Задергался, значит опять захлебывается. В прошлый раз сотрудничать не согласился, значит в этот раз подержим чуть подольше.

— Ну что, будем говорить? — поинтересовался я, вытащив его из-под воды.

— Пошел ты, — зло прорычал цыган. — Хана те… блблпрбл…

— Ну значит поговорим менее вежливо, — я тяжко вздохнул и вновь макнув придурка головой в ручей, поднялся.

Водичка, пускай и холодная, не помогла. Но я же не хочу, чтобы это уебище заболело, значит надо просушить. А для этого, выдащив пленника к деревцу, усадил его на жопу ровно. Отогревать будем по методике пещерных людей, огнем.

— Шакал… — сплюнул он и тут же пожалел. Прижав его за волосы к дереву, я молча достал зажигалку и принялся сбривать ему щетину открытым пламенем. Попытки вопить не прокатывали, поскольку я сразу же загреб в руку немного дерна в перемешку с грязью и еловыми иголками, и заткнул рот крикуну.

Подавившись импровизированным кляпом, парень не знал что делать, то ли кричать, то ли сплевывать. Видимо решил, что орать от боли важнее, а потому из его грязного, заполненного землей хавальника начало доноситься гортанное полувой-полумычание. Пленник дергался, а я с полным безразличием продолжал сеанс барбера, или как там называются эти модные стрижки бороды и усов.

Запахло паленым мясом. Кажется, местами я перестарался и вместо простого покраснения, кое-где начали надуваться вулдыри. Особенно болезненный был на месте левой брови. Там я походу умудрился оставить ожег четвертой степени. Кожа обуглилась и пропалилась до мяса.

Пленник мычать перестал и видимо отключился от травматического шока. Но ничего, у меня на руках просто так не вырубиться, тем более, что в рюкзаке спертые из санитарного самолета спецсредства. К сожалению для допрашиваемого, я довольно быстро нашел стимулирующие препараты, а заодно поднял ему частоту сердечных сокращений. Что-то мне его пульс не шибко понравился, как бы у этого задохлика сердечко не встало.

Очнувшись, пленник попробовал дышать ртом, но подавился и начал сплевывать землю. Ну, хотя бы перестал вопить.

— Ну что, поговорим, сукин сын? А то бровки у тебя закончились, и я уверен, волос на жопе и яйцах у тебя будет побольше, — я хищно улыбнулся, начав быстро стаскивать с него штаны.

— Нет! Нет-нет, я скажу! — завопил цыган, нервно моргая. Веки дрожали, то ли от стресса, то ли от эпинефрина, то ли от боли из-за ожегов. Не разобрать, да и я не врач. Чисто так, три класса церковно-приходской в горячих точках, чтобы не откинуться, если буду действовать в глубинке, ну и конечно интересные беседы с Сергеичем. Шутка ли, этот добрый доктор и научил меня как приводить в чувство таких вот тяжелых "языков".

— Сколько вас было? — сразу спросил я. — То что командир вас кинул и сьебался, и так ясно. Штурмовая группа три человека, еще ты и пулеметчик, сколько было стрелков с винтовками?

— Я не знаю… они ехали в двух машинах! — дрожащим голосом заявил пленник, сгибаясь и поджимая ноги к груди. Сидеть голой задницей на осыпавшихся еловых иголках, не самое приятное занятие. Как минимум не особо комфортное.

— Где взяли оружие? — тут же спросил я, оглядевшись и подхватив с земли короткую, но толстую ветку.

— Не знаю! Харман принес! — нервно сглотнул парень, с опаской поглядывая на ветку, которую я аккуратно зачистил от сучков и отростков. — Я честно…