Сырой смрадный воздух. Отвратительная слизь на гладких округлых стенках, покрытых толстым защитным слоем пластика. Крепления для цепей работавших здесь когда-то тресов. Лужи, хлюпающие под ногами, холодная капель с округлых сводов и все еще стекающие после Волны ручейки. Впрочем, чем дальше гвардейцы Уха углублялись в городские подземелья, тем меньше становилось воды.

Иногда, правда очень редко, в свете фонарей на развилках тоннелей вспыхивали водостойкой люминесцентной краской стрелки и значки, непонятные непосвященным и предназначавшиеся, по всей видимости, для бригад ремонтников и чистильщиков Коллектора.

Впрочем, пока, судя по всему, Коллектор не нуждался ни в ремонте, ни в чистке. И немудрено. С тех пор как практически все население города было вывезено в тресовозках, наполняемость Коллектора должна была резко снизиться. Небольшой хэдхантерский гарнизон даже при всем своем старании не смог бы загадить его настолько, чтобы начали возникать проблемы. Ежедневная Волна, рассчитанная на смыв отходов жизнедеятельности крупного густонаселенного мегаполиса, в последнее время, по сути, прокачивалась вхолостую, не столько вымывая мусор, сколько лишний раз полируя прочные пластиковые стенки Коллектора.

Они шли… Борис уже потерял счет времени. Под землей, в кромешной тьме оно, похоже, вообще текло по каким-то другим, недоступным человеческому разуму законам. Казалось, дорога по однообразным путаным ходам никогда не закончится. Наташка обещала вывести их в район колизея к ночи, но Борис не удивился бы, если бы вдруг услышал гул очередной Волны. Что означало бы одно: они бродят в подземном лабиринте целые сутки.

Но гула Волны слышно не было, и они просто шли дальше. Куда указывала чернявая.

Дикие торопить Наташку не решались. В такой обстановке капать на мозги единственному проводнику — себе дороже. Если чернявая начнет нервничать и собьется с пути — всем хана. К тому же на левом запястье Уха слабо светились фосфорными стрелками массивные «командирские» часы. И, судя по спокойному виду бывшего хэдхантерского сержанта, время еще не вышло.

Пока Наташка вела отряд уверенно. Вроде бы… Что-то шептала себе под нос. Видимо, подсчитывала количество поворотов. Иногда ненадолго, на секунду-другую, останавливалась и в задумчивости — именно в задумчивости, не в растерянности — оглядывала тоннели. Затем шла дальше.

Порой они выходили в накопители — подземные городские свалки, предназначенные для сбора мусора. Над накопителями поднимались колодцы с вмурованными в стены лестничными скобами. Каждый такой колодец заканчивался двойными люками и узкой, забранной решеткой ливневкой. Массивные нижние люки-гермозадвижки сейчас были открыты и утоплены в стенки колодцев. Борис знал, что они закрылся автоматически, перед самой Волной, чтобы вода под чудовищным напором не выплеснулась из ливневых стоков наружу. После прохождения Волны внутренние гермозадвижки открывались снова.

А вот верхние внешние люки были заперты. Раньше доступ к ним имели муниципальные власти. О том кто курирует Коллектор сейчас, при хэдах, Борис понятия не имел. Возможно, у пятнистых тоже есть своя служба мусорщиков.

— Пришли, — объявила наконец Наташка.

Отряд остановился в небольшом накопителе. Расширенная площадка между двумя тоннелями, колодец наверху, скобы-ступеньки, двойной люк с закрытой внешней крышкой и открытой нижней гермозадвижкой, ливневка… На взгляд Бориса, этот накопитель ничем не отличался от других.

— Погасить фонари, — приказал Ухо. — Перекрыть ходы.

В накопителе стало темно. Лишь скудный лунный свет (ночь уже вступила в свои права) проникал сквозь решетку ливневки. Бойцы Уха живой пробкой перегородили оба тоннеля. Борис усмехнулся. А ведь, похоже, это вовсе не боевое охранение. Это им с Наташкой отрезали путь к бегству. Осторожничает Ван? Перестраховывается?

— Где мы? — поинтересовался Ухо.

— В пяти кварталах от колизея.

— Что за место наверху?

— Закрытое. Тупик. Но справа есть проходной двор. Можно быстро уйти на соседнюю улицу.

— Если что — сдохнешь первой, — предупредил Ухо. — И ты, и твой дружок тоже. Присматривайте за ними.

Последняя фраза предназначалась гвардейцам, обступившим Бориса и Наташку. Уже привыкшие к тем-ноте глаза Бориса разглядели несколько стволов, направленных в их сторону.

Хреново. У них-то самих оружия нет. Ухо так и не выдал им ничего. Не доверял до конца, наверное. Впрочем, если бы Ухо доверял всем и каждому, то не стал бы, по всей видимости, Ваном дикарского Союза.

Ухо поднялся по железным скобам к закрытому люку и попытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь ливневую решетку. Вряд ли ему это удалось. Некоторое время Ухо прислушивался к звукам, доносящимся сверху, потом что-то негромко пробубнил в рацию. Ни его слов, ни ответного хрипа разобрать было нельзя. Но, судя по всему, рация, поднесенная к ливневке, кое-что ловила.

Ухо спустился. Посмотрел на часы. Циферблат слабо фосфоресцировал в темноте.

— Ждем тридцать минут, — сказал Ухо.

И, прикрыв глаза, оперся спиной о влажную стену накопителя.

Гвардейцы тоже немного расслабились.

— Чего ждем-то? — спросил Борис.

— Через десять минут в город войдут ударные группы, — пояснил Ухо.

— «Второй», «третий» и «четвертый»?

— Ага. Пусть пятнистые отвлекутся на них. Мы вылезем чуть попозже.

Ну что ж… Раз такое дело, то можно и подождать.

Ожидание на одном месте оказалось еще более томительным, чем долгий переход по темным тоннелям. Борис не сводил глаз с часов на руке Уха. Фосфорные точки на минутной и секундной стрелках медленно-медленно двигались по кругу. Ну до чего же медленно!

Пять минут. Десять. Пятнадцать…

— Тихо что-то, — прошептал Борис.

— Тихо, — согласился Ухо. И больше не вымолвил ни слова.

Двадцать минут уже прошло, а наверху не слышно никакого шума. Впрочем, может, здесь и не должно быть ничего слышно. Если основная движуха разворачивается сейчас на городских окраинах.

Двадцать пять минут. Тридцать…

— Рвем люк, — приказал Ухо.

Люди отошли подальше в тоннели. Один из саперов, взрывавших решетки Коллектора, начал подниматься наверх.

— Надеть противогазы, — приказал Ухо.

Зачем? Борис удивленно покосился на него. Не рановато ли? Фугаска — это же не слезоточка. Однако гвардейцы Уха послушно натягивали резину. Наташка последовала их примеру. Пожав плечами, Борис тоже надел противогазную маску. Пусть так… Хуже не будет. Удобный хэдхантерский противогаз не мешал ни видеть, ни говорить, ни слышать. Дышалось разве что в нем не так свободно.

В наступившей тишине Борис различил характерный свист и шипение. Это из активированной фугасной гранаты хлестала липкая пена.

Подрывник — тоже уже в противогазе — сверзился вниз и откатился в тоннель.

Громыхнуло так, что заложило уши. Взрывная волна, стиснутая замкнутым пространством, ощутимо Ударила в грудь и лицо. Гулкое эхо грохочущим шаром покатилось по тоннелям. Видимо, основной звуковой и динамический удар ушел вниз. Что ж, это даже хорошо: меньше будет грохота наверху.

На влажный пол накопителя посыпались обломки металла и бетонное крошево. Плотное облако дыма и пыли заполнило колодец. Рассеиваться оно здесь будет долго. А ждать — некогда.

— Быстро! Быстро! — торопил своих бойцов Ухо.

Сквозь густую пелену гвардейцы карабкались наверх. Надетые заранее противогазы оказались весьма кстати.

— А вы чего ждете?! Особого приглашения? — Ухо подтолкнул в спину Бориса и Наташку.

Они тоже полезли вверх.

Пара скоб-ступеней были выбиты из стенок колодца. Еще три или четыре — искорежены и порваны. Но в целом лестница годилась для подъема. Закрытый люк вышибло, как пробку. Железобетонное кольцо, к которому он крепился, — разбило. Асфальт вокруг потрескался и вздыбился. Все-таки хэдхантерская фугаска — страшная сила.