- Ну, - скривился я, пока приемлемо. А как будем поступать с новыми эликсирами?

- А у тебя есть ещё рецепты?

- Не исключено, что вскоре появятся...

- Ты полон сюрпризов, юный квартерон. Тогда, ммм... лицензия с открытым списком, в который комиссия будет включать после рассмотрения все новые рецепты на таких же условиях. Десять тысяч золотых за каждый. Устраивает?

- Э... мне бы с Гуггенхаймом посоветоваться...

- А... этот старый пройдоха! Хорошо. Вот здесь я написал своё решение, подписал, печать Гильдии. Другого предложения не будет. Я отдаю его тебе. Отнесёшь в Гильдию. Перед этим покажешь Гуггенхайму. Если он согласится, отнесёте секретарю, он всё оформит. Не согласится - выкинешь, порвёшь, сделаешь, что захочешь. Но он согласиться, - эльф кивнул мне и углубился в бумаги на столе, давая понять, что аудиенция закончена.

Уже у дверей меня остановил его голос.

- Эскул, подойди.

Я вернулся к столу.

- Не знаю, почему я это делаю, но впервые за много лет встречаю нового адепта, который не боится спорить со мной. Совет, никогда не делай этого при посторонних, иначе лишишься моего доверия. Ты всё, понял, квартерон?

- Да, Иллиан Ренноинн.

- Тогда возьми, - эльф протянул мне перстень тёмного серебра с чёрным опалом. - Добро пожаловать в Гильдию Алхимиков Варрагона.

[Перстень Алхимика «Суть вещей»: интеллект +50, мана +1000, скорость получения эликсиров х 2, способность создать эликсир с уникальными свойствами +5%]

Изумлённый и онемевший, я вышел в коридор, а затем и не заметил, как оказался у колоннады Библиотеки. До встречи с Гуггенхаймом оставалось ещё добрых полчаса, и я решил прогуляться и полюбоваться на статуи. Дойдя до последней колонны, я заметил, что крайняя статуя выполнена из абсолютно чёрного мрамора и её женская фигура имеет знакомые очертания. У основания скульптуры сидел ко мне спиной, сложив ноги по-турецки, какой-то нищий в грязном рубище. Перед ним на тряпице была разложена нехитрая снедь: краюха чёрного хлеба, пара яиц, перья зелёного лука и кусок самого настоящего сала, нарезанного тонкими ломтиками. Нищий держал в правой руке медную чарку, из которой на моих глазах лихо выпил, замахнул грязным рукавом и запел хриплым завывающим голосом:

Потюремщики, сотоварищи,

Я вам песню сейчас пропою,

Как на кладбище Митрофаньевском

Отец дочку зарезал свою.

Отец с матерью жили весело,

Но судьба их нелёгкой была:

Над дитём она надсмеялася -

Мать в сырую могилу свела...

Пел нищий проникновенно и чувственно, а я растерянно сидел у колонны, уставившись в одну точку...Земеля!

...Тут блеснул кинжал, тут раздался крик,

Кровь горячая тут потекла.

Собрался народ вокруг сироточки,

А Валюша уж мертвой была.

Я кончаю петь песню грустную

И хочу вам, робяты, сказать:

«Как умрёт у вас жена первая,

То вторая уж детям не мать»...

- Так ты питерский, Киса-Безобразник? - спросил я нищего, чокаясь на постаменте статуи Смерти бражкой из рюкзака первого, встреченного мной в Небытии земляка.

- Из Тосно, - чарка медленно запрокинулась, кадык на шее нищего заходил ходуном, лицо искривилось в гримасе, - совсем местные трактирщики брагу не умеют делать! - просипел он и захрустел луком.

Я всё ещё растерянно осматривал собеседника. Двенадцатый уровень, загорелый, как чёрт, с дурацким игровым ником...земляк... Вопросы пчелиным роем гудели у меня в голове. Но я понимал, что торопиться задавать их не стоит. Один тот факт, что я продолжаю понимать русский язык, вообще ни в какие рамки не укладывался. И эта новая информация всплывает в тот самый момент, когда у меня, наконец, начинает всё складываться! К чему бы это? К добру или к худу?

Киса хитро глянул на меня из-под руки, в которую снова взял чарку, выпил и спросил:

- Эскул, судя по выражению твоего лица, я первый, встреченный тобой здесь землянин?

- Чтобы это понять, не нужно быть гением.

- Колючий ты. Правильно, глупо доверять первому встречному земляку. Янитор предупредил, чтобы ты настороженно относился к игрокам. Причём, наверняка сделал это в зловещей и пространной форме?

- А это не так?

- Ну... по большому счёту, по гамбургскому, всё это правда. А с другой стороны...Меня ты можешь не опасаться, но и другом меня считать не стоит. По крайней мере, пока. Признаюсь, встреча с тобой для меня подарок судьбы. Ты мне очень нужен именно сейчас, поверь. Как и я тебе.

Сколько ты в Небытии, неделю, две? Уровни растут, как грибы. Карьера движется. Наверняка стал задумываться, что мир какой-то не совсем игровой. Почти нет квестов, нет привычной схемы прокачки, шкала репутации и бла-бла-бла... Где вся та игровая механика, к которой ты привык? Хорошо хоть осталось бессмертие и возрождение... Всё перечислил, ничего не упустил?

- Хм, как-то так, почти всё. И к чему ты ведёшь?

- Я - нищий двенадцатого уровня, Киса-Безобразник, экс помощник аналитика второго отдела Бюро, хочу предложить тебе сделку. Я живу в этом мире шесть лет, шесть грёбаных лет в садистском паноптикуме хозяев, в этом распрекрасном средневековье, в рот ему потные ноги. И меня уже достало придумывать что-то новенькое для развлечения начальства. Потому, что человек не может бесконечно выдавать новые эмоции! - Киса-Безобразник в сердцах бросил закуску. Его трясло, дрожали руки, глаза налились слезами. Он сжал кулаки и со всего маха саданул ими о постамент, брызнула кровь.

- Так! Хорош бухать, - я достал пару отрезов от больничных тряпок и перетянул ладони земляка. Давай, спокойно разберёмся, чем можем помочь друг другу. Видимо мой ровный, сдержанный тон немного успокоил нищего. Он вытер слёзы и сопли перевязанными кулаками и, откинувшись спиной на гранит статуи, обратился ко мне.

- Надоело мне всё. За шесть лет скитаний в Небытии мне довелось побывать у северных чужаков, проплыть с ними от самых Узких Заливов до Земли Вулканов, перезимовать на Ледяном Острове, биться со снежными людоедами. Да, я не раз и был ими съеден. Даже сейчас дрожь пробирает. Долго плавал по Западному океану, умирал от жажды, цинги и экзотических болезней. А ты знаешь в чём самая прелесть смерти от обезвоживания? Галлюцинации на любой вкус и цвет. А за борт система бросится не даёт! Неделя с тухлыми мертвецами на борту...и гадостный вкус морской воды...и огромное облегчение, когда, наконец, отказывают почки и отекает всё, что может отекать...

Варрагон! Благословенный Варрагон, где тепло зимой и летом и всегда есть чего пожрать и выпить. Где в белом городе нищему подают все и наподдают тоже все. Где живущие под защитой белой стены получают покровительство герцога и магов, где гарпии никогда не достанут тебя... Здесь у нищего хуманса есть хоть какие-то права, а иногда их даже больше, чем у любого из древних.

Мне кажется, что я испытал на себе все болезни, которые есть в этом мире. Например, память никогда не сможет предать забвению ни одной детали всех стадий открытой чахотки. Я целый месяц возносил хвалу в храме Одного тем селянам, которые закололи меня вилами. Тогда я, больной проказой, зашёл в их село, для того, чтобы всего лишь напиться из колодца. О эти добрые крестьяне!

А какая замечательная прелесть эта чесотка, а лобковые вши? В этом мире они спутники любого путешественника, у которого нет средств на магические меры защиты. Лучше них только дизентерия, от которой сгораешь за три дня на толчке, проклиная Бюро, свой выбор и всё Небытие вместе взятое, - нищий раскраснелся, глаза его лихорадочно блестели, рот искривился в жуткой гримасе.