Что ж, это — эволюционное. Самки адаптируются ко всему гораздо быстрее, чем самцы. Пока мужик бухает и жалуется, что пришлось переехать из особняка в гостинку, женщина уже вымоет окна и нагуглит десять вкусных и полезных блюд из гречневой крупы.

Мерное жужжание. Илайя шагает по беговой дорожке уже почти час. И не надоест ведь ей… Удивительное создание. Моё создание…

Тогда ещё не было Илайи, были лишь висящие в воздухе концы нужных линий. Собрать их в один пучок и прикрутить к нему человека — на словах просто. По факту же пришлось основательно менять как механику Места Силы, так и личность даже самой подходящей кандидатки.

Вот почему я к ней так относился с самого начала. Как к родной, блин, дочери. Погребённое чувство вины.

Илайя, будто почувствовав, что я думаю о ней, повернулась и с улыбкой махнула рукой. Ответила ей Алеф, я же до сих пор не мог заставить себя даже шелохнуться.

Впрочем, я был не одинок. Райми и Сиби тоже молча сидели на тренажёрах и смотрели на меня, что-то переживая. Гайто слонялся по залу взад-вперёд, трогая подбородок большим пальцем.

Вот он остановился передо мной и повернулся.

— Так. Давайте расставим точки над всеми буквами, над которыми в наших нативных азбуках они должны быть. Крейз! Я правильно понимаю, что ты на самом деле — один из этих серых… инопланетян?

Как же не хочется во всё это лезть, боже…

— Смотря что считать «самым делом», — выдавил я и замолчал.

По ощущениям — вагон кирпичей разгрузил. Может, этого хватит?

— Я прав или не прав? — нахмурился Гайто.

— Ты прав и не прав, — мягко вмешалась Алеф. — Того… того звали Виллар. Крейз — это было прозвище. На самом деле, страшноватое, скорее оскорбление. Но он носил его с гордостью. А тот, кого ты сейчас видишь перед собой — человек. Настоящий человек, родившийся от настоящих родителей, как ты. Просто в нём сейчас объединены две личности: человеческая и нечеловеческая. То же самое со мной.

— А мы? — Рядом с Гайто встала Лин. — Мы все?

Тут я нашёл у себя какой-то тайный сундучок, в котором хранилось ещё немного сил, открыл его и заговорил:

— Вся наша пятёрка в принципе делалась по одному лекалу. Я, Гайто, Лин, Алеф, Сайко — в каждом был слепок личности… «инопланетянина». По плану мы, все пятеро — я, Тайо, Нилли, Алеф и Айк — должны были в итоге переместить свои сознания в эти тела. Но по факту получилось так, что сделали это лишь мы с Алеф.

— Давай называть вещи своими именами, — вмешалась Алеф. — Сделал — ты. Я просто умирала.

— Пусть так, — буркнул я.

— А мы? — подала голос Райми. — Как насчёт нас? Мы что — не существуем?

— Да какого чёрта?! — возмутился я. — С какого перепугу вы — не существуете?! Вы — люди! У вашего мира целая огромная история, там вымерли динозавры и Элвис Пресли был королём рок-н-ролла! Всё по-настоящему!

— Мы — есть, — подтвердила Илайя с беговой дорожки.

— Хорошо… — Гайто глубоко вдохнул и выдохнул. — Ладно, допустим. Тогда забегу вперёд и задам такой вот крамольный вопрос: зачем мы здесь? Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, ваши бывшие сородичи ни разу не рады нас тут видеть.

— Ну ещё бы! — фыркнула Алеф. — Невиданный прецедент, полнейшее непонимание, что делать дальше. Фактически — преступление. Но преступник мёртв. И не мёртв… Подозреваю, Ликрам сгоряча сразу же отправил отчёт на «Афину», а теперь локти кусает. Уже не получится зачистить по-тихому и наврать, что здесь были монстры. Мы просто сломали систему самим фактом своего существования. Сейчас система лихорадочно скрипит шестерёнками, пытаясь сделать нас частью процесса.

— Так зачем мы здесь? — повторил Гайто.

— Чтобы убить Кета, — сказал я.

— А что такое этот Кет? — подал голос Сайко. — До обеда управимся? Ты не подумай, Крейз, что я задаю праздные вопросы, мне просто очень уж хочется жрать.

Жрать хотелось всем. Я не исключение. Просто голод был не самым сильным чувством из тех, что на меня навалились.

— Никто не знает, что такое Кет, — сказал я. — Он не поддаётся никакому исследованию. Но уже из этого можно заключить, что он — нечто совершенно противоположное нашему миру.

— Типа антиматерии? — вяло спросила Райми.

— Не исключено, — пожал я плечами. — Но я воспринимаю его шире. Возможно, если у него есть какое-то материальное воплощение, то оно скорее антиматериальное. Однако это не важно. Важно то, что Кет самим фактом своего существования нивелирует нашу вселенную. Мы говорим, что он жрёт миры… Но ведь это лишь устоявшаяся метафора. У него нет головы, нет пасти, нет желудка. Кет — это просто нечто, уничтожающее вселенные. Если покопаться в основах, то я вижу лишь одну… сущность, которая может и должна вести себя таким образом — это хаос. Хаос, из которого изначально зародился Космос. Вполне возможно, теория Айка верна. В какой-то момент мы достигли пика упорядочивания, хаос ушёл из нашей жизни абсолютно. И сработал некий глобальный триггер, запустивший Кета. А вот и моя теория, почему мы до сих пор все живы! Это Общее Дело — не то, чем кажется на первый взгляд. Просто каждый раз, скармливая Кету целых пять миров вместо своего единственного, каждый раз, осознанно вдалбливая себе в голову ложь о том, что эти миры не настоящие, мы делаем шажок к хаосу. В нашу рациональность добавляется толика иррациональности, и Кет засыпает, он ждёт…

Я замолчал, потому что Алеф хихикнула. Я посмотрел на неё с удивлением, и она встретила мой взгляд:

— Привет, Виллар. Давно не виделись.

— Он что, покраснел? — спросила Сиби. — Скажите мне, что я ошибаюсь! Это так мило и непонятно, почему…

Я, кажется, и вправду покраснел. Будто бы увидел в этот момент себя глазами Алеф. Глупого ребёнка, митингующего на лекции. Переполненного идеями, которые считает революционными и единственно правильными. Наивный щенок…

Теперь, когда за моими плечами было две жизни, я стал иным. Две жизни, одна из которых включала в себя Место Силы. Бесконечную битву с собственным ужасом. Потери друзей…

Но и сам Виллар теперь пережил гораздо больше. Стал убийцей и самоубийцей.

— Мне больно, что ты запомнила меня таким, — сказал я, глядя в пол.

И почувствовал руку Алеф у себя на плече.

— Я единственная могу понять, какая каша у тебя сейчас в голове, — сказала она. — У меня — не меньшая. И человек во мне пытается сказать глупость, которая не может быть правдой. Хочешь?

— Хочу глупость, — усмехнулся я.

— Человек говорит, что именно потому, что ты был для меня таким, я в тебя и влюбилась.

— Ты не любила меня до Места Силы, — сказал я. — Невозможно, мы другие…

— Я же говорю: глупость, — перебила меня Алеф. — Что взять с человека? Люди всё кроят под свои шаблоны.

Для Виллара услышанное и осталось бы иррациональной глупостью. Но для меня, сочетающего в себе несочетаемое, глупость стала чем-то бо́льшим. Я улыбнулся, и с души у меня скатился здоровенный булыжник.

И, будто только того и ждала, открылась дверь.

В зал вошёл Ликрам.

Все моментально перестроились.

Илайя выключила дорожку, Райми и Сиби вскочили, Сайко поднялся и шагнул влево, чтобы Ликрам не мог сразу удержать в поле зрения всех. Лин и Гайто просто повернулись.

Мы с Алеф продолжали сидеть.

— От лица Общего Дела, — пробубнил Ликрам, — я должен принести…

— Пожрать? — с надеждой спросил Сайко.

И только в эту секунду до меня дошло, что Ликрам, мой добрый друг ещё по «Афине», говорит по-русски. Пусть с чудовищным акцентом и неуместными подвываниями, но — по-русски.

Вопрос: «почему так» всколыхнулся было в голове, но рассосался сам за считанные мгновения.

Старый добрый Виллар перехватил поводья, а уж анализировать и делать выводы он умеет.

Хирург не только говорил, но и писал на русском внутри конструкции. Как это получилось? Да легко. Айк в панике пытался найти хоть какие-то способы достучаться до меня. Сначала ему представилась возможность сделать лазейку с первого уровня на самый верх. Держу пари, Айк даже не на ускорение ставил (глупо даже предполагать такое, если бы он хотел банальной скорости, то просто ускорил бы время), а на то, что у меня после встряски слетят блокировки памяти.