— Какой нахер Старый? — выпучил глаза центровой. — Ты че несешь, зелень?! Ствол-то свой убери, пока я добрый и ты со своими ребятами не вздернулся на столбе за нападение на сотрудника при исполнении…

— Да? А может мне Сапога позвать, чтоб он вам доходчивей объяснил?! Шакалы ебучие! — зло сплюнул ополченец.

Я наконец опознал его. Женька, слесарюга из моей бригады. Все так же балаклаву таскает. Видать поднялся, раз уж с ним четверка оболтусов таскается. Сапог тоже походу тем ещё ферзем стал, раз уж им пугают.

— А зови, — усмехнулся Радда. — Слышь, Уж, вызывай Старого, пусть посмотрит на своего брата-близнеца.

Повисла пауза в разборках. Все вызывали подмогу, поскольку ситуация зашла в тупик. Я наконец спокойно уселся на пятую точку и сложив ноги по-турецки, смог отдышаться.

— Уважаемый, документы верните, — спокойно приказал я.

Никаких просьб в адрес шакалья. Любую просьбу они расценивают как слабость и не выполняют, а вот строгие и хладнокровные приказы могут оформить чисто по-привычке.

Прокатило, удостоверение и корочка вернулись в нагрудный карман моего ватника. Рюкзак, вместе с содержимым, так же оказался рядом, поверх него лег Макаров с изъятыми магазинами и нож. Благодарить не стал. Опять же, пускай воспринимают свои действия как обязанность, а не вольность.

Спустя минут пятнадцать, подъехал армейский УАЗик, из которого выскочил Федька. Причем снаряженный по самое не могу. С ним так же спешилась пара пулеметчиков с ПКМами. Теперь каратели оказались в численном меньшинстве и явно напряглись.

— Я очень надеялся что это шутка, — зло процедил Сапог, подходя к сидящему мне. — Старый, твою ж за ногу, тебя как так угораздило? Едрена кочерышка, что с щекой? А губа? Это шакалы тебя подрихтовали?

— Да вот, шел-шел, упал, — спокойно ответил я, ухмыльнувшись. — Руки правда затекли, а так…

— Ты еще в браслетах?! — возмутился командир взвода, с ненавистью глядя на омоновцев, которые упорно старались сохранять хладнокровие. — Вы че, паскуды, совсем берега попутали? А ну живо сняли, пока я сам вас тут за яйца друг с дружкой не посцеплял!

Центровой что-то шепнул одному из бойцов и тот нехотя присел и снял наручники. Мои кисти наконец почувствовали облегчение и я усердно взялся их растирать. Локтевые суставы же ломило невыносимо. Остановка притока крови не прошло бесследно. Не тот возраст для подобных игр в доминацию, ох не тот.

Пока Федька поливал матом троицу, во двор заехал полицейский бобик, из которого так же вышли ребята в форме. СОБР, судя по шевронам, причем впереди у них шел лейтенант, опять же, судя по погонам. Позади парочка прапорщиков. Все при оружии, но как раз уставном и слегка затюненном. У карателей без шевронов, оружие в основном было явно со складов, в отличии от этих.

— Федь, хоть ты мне обьясни толком, что тут происходит, что за разборки из-за старика-мародера? — устало спросил лейтенант.

— Да вот, твои гаврики поймали Ефимыча, избили, и уже хотели вешать, благо один из моих заметил и стопонуть успел, — усмехнулся Сапог, сложив руки на груди. — А, и кстати, Старый, знакомься, Сергей Ефимович, первый, а ныне бывший, командир первого отдельного взвода обороны города. Он же, майор Старый.

— Что? — не понял омоновец и задрал балаклаву, удивленно уставившись на меня. Я в ответ уставился на него.

Вот и встретились два Старых. Один майор, а другой лейтенант…

Лейтенант, не смотря на столь низкое офицерское звание, действительно являлся стариком, особенно по меркам силовых структур.

На вид лет сорок пять. Под балаклавой скрывалась легкая седая небритость и морщины. Впрочем причину столь слабого карьерного роста, я могу определить легко. Передо мною хронический алкаш, который только недавно вышел из запоя. Больше чем уверен, что это тело сидело старшим прапорщиком где-нибудь в КХО или дежурке, и побухивало вечерами. А лейтенанта получило либо под пенсию, либо по принципу «долбаеба».

Если кратко, то в армии ходит шутка: Что делать с долбаебом, который нихрена не умеет работать? Двигать его вверх по карьерной лестнице, чтобы как можно меньше с ним пересекаться. Поэтому не редко явление, когда начальник штаба или зампотыл является абсолютно бесполезным существом, а всю работу за него выполняют его помощники.

Помнится году эдак в двадцатом, служил я в одной части, где начштаба с глазами срущей белочки считал стулья в своем кабинете, а штабную документацию печатал срочник.

Собственно, когда это тело уходило в отпуск, в части ровным счетом ничего не менялось. Временно исполняющий обязанности клал хер с большого постамента, так что все тот же срочник продолжал выполнять работу с документацией.

За год получил сержанта, знаки отличника, пару медалек и вроде даже письмо на родину с похвалой. Естественно, что все это он проводил сам себе, ибо имел доступ к штабным печатям и формирующимся приказам. Там себя впихнул, тут впихнул. И вот, парняга с «доблестью» второй степени, хотя нигде не участвовал и ничерта не делал, кроме как подтирал задницу начштаба.

Вот таким же «начштабом» был и этот летеха. Суетящийся рядом прапорщик куда больше походил на командира, нежели старое недоразумение.

Максимум на что лейтенант был способен, это принести извинения, пообещать разобраться и с усталым видом свалить, сославшись на большое количество расследований. За себя он оставил старшего прапорщика Архипова, который внушал куда больше доверия.

— Мда, и как так вышло, что парадом командует аж целый лейтенант? — с усмешкой спросил я, рассовывая по местам пистолет и нож.

На мое рефлекторное досылание патрона в ствол менты напряглись, но ничего высказывать не стали.

— В их участок прилетело сразу же. Выжили те, кто был на выездах, — пояснил за них Федька. — Старый выжил, потому что в рабочее время бухал с друзьями дома. Когда бомбежка улеглась, он сунулся к управе, а там пепелище. Ну и решил организовать местную дружину под патронажем Престнякова. Хотя пока мы с тобою на Павловке бэхи жгли, он спокойно со своей бригадой отсиживался чуть ли не в последнем эшелоне.

— Понятно, а чего они половина с шевронами, а половина без? — поинтересовался я, обращаясь к Сапогу и намеренно игнорируя присутствие карателей.

— Рекрутеры, набранные из числа бывших сотрудников МВД, — вмешался Архипов. — Сергей Ефимович, мы конечно проинструктируем людей, но лучше бы вам иметь разрешение на ношение оружия, нового образца, оно оформляется в строевой части… На вокзале, следующий кабинет после кабинета Престнякова.

— Может, мне тоже оформить разрешение? — усмехнулся Сапог. — Слышь, Архип, вы там не прихуели со своими ментовскими закидонами? Мало того что толпой ходите и щемите людей почем зря. Причем далеко не всегда обоснованно. Так еще и какие-то бумажки решили развести? Ты, случаем, не забыл, откуда стволы у вашей братии? Вы ж без управы с голой жопой остались. Рыночники вам шмот подогнали, а автоматы с нашей барщины.

Архипов нахмурился, но промолчал. Замечание было точечное и по делу. Рекрутеров вооружали «консервами», вытащенными со складов. Своего оружия у карателей не было, за исключением нескольких трофейных обрезов, изьятых у бандитов.

Последнее слово осталось за Федькой. Было видно, что омоновцы ссутся рамсить с вояками, а вояки, в свою очередь, просто не хотят устраивать перестрелку. Обе стороны понимают, что в случае замеса выжившие позавидуют мертвым, поскольку: что каратели, что вояки, кровь своих, будут смывать кровью обидчика.

Разошлись мирно. Менты вздернули еще несколько насильников и мародеров, после чего спешно убрались, ну а меня в добровольно-принудительном порядке усадили в уазик.

— Слышь, Сапог, а с чего это Женька за мной пёрся? — решил уточнить я, ну не нравится мне, что вокруг моей персоны слишком много всего начанает вращаться. — Ты ежика-то на колючку не наматывай. И так ясно, что он со своими пацанами шел по моему следу. Наблюдателя ко мне приставили?