— Стой! — рявкнул я, я еще не успел оказаться под проволокой. — Сдай назад! Еще.

Роберто сделал, что ему было велено. На его белой футболке, быстро сливаясь в красную полосу, проступили капли крови. Я отцепил его от острых шипов.

— Молодец, а теперь вперед, аккуратно.

Я перебросил обломок на ту сторону препятствия:

— Гвидо, забери, их надо тащить! — крикнул я и полез под проволоку: раньше мне казалось, что она висит повыше.

Эту колючку мы прошли за рекордно большое время: черепаха проползла бы быстрее. А впереди стенка, длинное бревно и еще один ров.

Мы потеряли с таким трудом отвоеванную минуту.

На финише Роберто уже ждал врач. Алекс рухнул на землю — отдышаться, остальные последовали его примеру.

Я сел на траву, испачканную кровью из всех содранных сегодня коленок, опустил голову и закрыл лицо руками. Кретин! Кто мешал мне менять шест после каждой полосы?! Только собственная глупость. Это же бамбук, а не титановый сплав. А тут еще Тони на нем повисел, и Лео по нему треснул, но если бы шест был новый, ничего бы не случилось.

— Энрик Галларате очень расстроен, — услышал я по трансляции уже не ехидный голос Дронеро. — Его можно понять, команда проявила такую изобретательность, такую волю к победе… Это настоящая сенсация сегодняшних соревнований.

Я оторвал ладони от лица: вот еще, со мной все в порядке.

— Но, может быть, он зря огорчается, — продолжил лейтенант. — Они так хорошо прошли три первые полосы, что, возможно, отставание на последней не скажется на результате…

Не скажется? Дожидайся. Мы имели резерв секунд сорок. А потеряли не меньше минуты.

— …Соревнования закончатся минут через десять, и тогда мы узнаем окончательные итоги.

Лео сел рядом и обнял меня за плечи:

— Откуда у тебя кровь на щеке?

— Не знаю… А-а-а, руку поранил.

Я слишком сильно схватился за проволоку, когда отцеплял Роберто, и в пылу состязания не заметил.

— Вчера утром ты, помнится, планировал пятое место в лучшем случае и не собирался из-за этого умирать от горя.

— Я и сейчас не умираю, — ответил я хрипло.

— Если ты не хочешь, чтобы сюда прибежал Бовес с платочком, встань, — произнес Лео сурово.

Я поднял глаза и посмотрел на него: а ведь Лео тоже дико огорчен, но никто, кроме самых близких друзей, ни за что не догадается.

Я встал и уставился на большой экран, как будто мог его загипнотизировать или заставить отвернуться. Через несколько минут на нем появились черные строчки:

Дальше я уже не смотрел. Мы отстали на одну секунду! Я покрепче сжал зубы, чтобы не взвыть от досады. В двадцати метрах громко кричали «Ура»: там стояли, точнее, прыгали от радости ребята из команды Эрнесто. Я сделал несколько глубоких вдохов и пошел поздравлять победивших соперников.

Когда я подошел, то обнаружил, что Гвидо меня опередил: он яростно доказывал Эрнесто, что мы проиграли, а они, соответственно, победили случайно. Я чуть было не открыл рот, чтобы присоединить свой голос к его аргументам, но вовремя остановился: «неизбежные на море случайности» были у всех. Или могли быть. Поэтому я тыльной стороной ладони (она почти чистая) приподнял подбородок Гвидо, чтобы он заткнулся. Он скосил глаза и посмотрел на меня с удивлением.

— Они победили, потому что они лучшие, — ответил я на невысказанный вопрос. — Поздравляю, — я протянул руку Эрнесто, и он ее пожал.

— Но вы круты, — утешил он меня. — Вчера вас никто выше шестого места не ставил. Изобретатели!

— Это все Энрик! — сказал справедливый Гвидо.

— Не выдавай командных тайн, — велел я, пожимая руки всем ребятам из команды победителей.

Чуть позже к нам подошел Бовес, кажется, он собирался меня утешать, но, увидев, что я не рыдаю, просто поздравил нас с призовым местом.

Вечером, когда моя команда устроилась вокруг костра петь грустные песни, я остался в палатке. Я решил изучить карту леса, в котором будет ночная игра: готовиться к бою в последний момент, как вчера, я не собираюсь. Если уж на этот раз я такой дурак, что учусь на своей ошибке, то по крайней мере не буду ее повторять.

Минут через десять в палатку забрался печальный Тони.

— Ты чего? — спросил я.

— Так. Я тебе не помешаю?

Я помотал головой:

— Если не будешь прыгать прямо на карту, то нет.

Тони тяжело вздохнул и улегся на свой спальник.

— Можешь взять комп и почитать что-нибудь, — заметил я.

— Угу, спасибо, — всхлипнул он.

Я поднял глаза:

— Что такое?

— Ну, я вчера ляпнул, а мы не выиграли…

— Ха, да если бы ты не ляпнул, мы были бы на шестом месте или даже на седьмом. Выдохни! Раз никто не умер, значит, мы проехали!

Тони слабо улыбнулся, а я опять уткнулся в карту: запомнить ее до малейших нюансов, во время игры будет некогда на нее смотреть. И понять, что будут делать все остальные и что будем делать мы сами.

Почти круглый лес (наверняка ведь специально сажали для таких вот игр или вырубили лишнее, если он уже был), чуть меньше семи километров в диаметре, разделен на четыре одинаковых сектора. Многочисленные ручьи сливаются в небольшую речку. Родники, поляны и полянки, холмов нет — место плоское. Я не смог понять, какой из секторов лучший, у каждого есть свои достоинства.

Тут я услышал снаружи незнакомый голос:

— Можно?

— Можно, — откликнулся я, складывая карту.

В палатку шагнул Валентино. А, кстати, «В. Скандиано» это он. И на скалолазании его команда была второй.

— Валентино, — представился он, протягивая руку.

— Энрик, — ответил я, вставая и пожимая ее. — Это Тони, — представил я нашего малыша.

Валентино мотнул головой: неважно.

— У меня к тебе дело, наедине.

Тони поднялся, чтобы уйти. Я удержал его за плечо:

— У меня, конечно, есть личные тайны, но я сомневаюсь, что ты можешь сейчас открыть хоть одну из них.

Он мне не понравился: какие такие тайные дела? И присесть я ему не предложил.

Секунд тридцать Валентино раздумывал:

— Ладно, это не важно, — сказал он наконец. — Я по поводу будущего лета.

— До него еще далеко, — заметил я, чтобы что-нибудь сказать.

— Да?! Я целый год команду собирал и готовил, а тут ты! Черт бы тебя побрал! — взвыл он в отчаянии.

— Не поберет, — ответил я спокойно, — столько уже раз пытался.

— Вот именно!

— Э-э-э? — удивился я.

— Ваши мальки в будущем году приедут сюда же, а вы — уже в другой лагерь, для старших. И мы тоже. И там мы сами будем мальками. В курсе?

— В курсе. Ну и что?

— А то, что я этих своих болванов разгоню, оставлю одного только Альфредо. Предлагаю присоединиться. Представляешь, первый раз там — и уже что-нибудь выиграем.

— Нет, — отказался я.

Он немного подумал:

— Хочешь, чтобы это была твоя команда, а не моя? Да ладно, пусть так и будет. В конце концов вас больше.

— Нет, — повторил я.

— Ты думаешь, что ты один ужасно хитрый?

Я мотнул головой.

— Я тоже хитрый! И если это объединить… Ты знаешь, что мы бежали впятером?

Я пожал плечами:

— Какая разница? Есть же правила пересчета.

Он ухмыльнулся и продолжил:

— У нас самый медленный вчера пропорол себе ногу десантником, и — привет. Врач запретил ему участвовать. Ну как?

— Нет, — повторил я в третий раз.

— Да почему?! — Его удивление было неподдельно.

— Даже если мы двое, ты и я, окажемся на абсолютно пустой планете, ты все равно не будешь играть в моей команде, понял? — отчеканил я в ярости. — И держись от меня подальше!

— Ты что, псих?!

— Проваливай!

Он пожал плечами и вышел. Я опустился обратно на табуретку. Меня мутило. Тони смотрел на меня с недоумевающим видом:

— Надо мне перед стрельбой ушибить руку, — предложил он.