Райми отстранилась, окинула взглядом зал, в котором сходились туннели.

— Не похоже на Канзас.

— Да и слава богу, — фыркнул Сайко. — Никогда не понимал этой романтики навозной вони.

— Просто ты не ковбой. Есть идеи, куда пойдём?

Сайко секунду подумал, крутя головой.

— Предлагаю разделиться. Ты — туда, я — туда. Так мы скорее обойдём все туннели.

Райми приподняла бровь:

— Издеваешься?

— Леди, от вас ничего не скроешь. Ладно, пошли просто куда-нибудь и поставим отметку. Когда я говорю «поставим отметку», я имею в виду, что это сделаешь ты. Мой инструмент для такого слишком мягкий.

— Парень мечты, — вздохнула Райми и достала кинжал. — Держи наготове свой мягкий инструмент.

Они поочерёдно прошли все восемь туннелей, сходящиеся в зале, и вернулись. В конце каждого туннеля был точно такой же зал, как тот, в котором они появились.

— Так, — сказала Райми, сделав засечку на последнем туннеле. — Каков следующий шаг?

Сайко думал, кусая губы. Больше всего его раздражало, что Райми смотрит на него в ожидании решения. С чего бы это решать должен он? Он никогда не собирал пятёрку, не был командиром. Не то чтобы не было такой возможности — была, и не одна. За ним пошли бы многие на первом уровне. И командовать Сайко умел, не стал бы мямлить, как некоторые, вроде Данка.

И всё-таки командование было ему не по душе. Из-за ответственности. Быть под чьим-то началом, свободным (относительно) и расслабленным (ровно настолько, чтобы выжить) — другое дело.

Но сейчас не было командира, не было пятёрки. Их было двое, и Райми смотрела на него в ожидании инструкций. Они могли сколько угодно обмениваться остротами — от этого лишь усиливалось напряжение. Кто-то должен принять решение. И Райми точно не собиралась этого делать.

А что если она погибнет? И он будет в этом виноват? Проклятье, да если она погибнет — этого уже будет достаточно! При чём тут вина?!

При том, что Майлд погиб из-за него. Он не досмотрел. Был слишком расслаблен и упустил того трижды проклятого нюхача.

— Сайко? — позвала Райми. — Ты здесь?

— Возможно, — пробормотал он. — Так. Пошли и потестируем следующий зал.

В следующем зале ничего не изменилось. Туннели продолжали ветвиться по одной и той же схеме.

— Сайко, мне кажется, нас дурят, — сказала Райми. — Они не могут быть такими.

— Знаю, — огрызнулся Сайко.

Он давно уже заметил эту малоприятную особенность. Туннели, расходясь таким образом, просто обязаны были пересекаться. Но этого не происходило.

— Как это возможно?

— Как в компьютерной игрушке, — пробормотал Сайко.

— А разве там не реализм?

— Ну… Визуально — да. Ты видишь дом, заходишь в дом… Весь опыт подсказывает тебе, что если дом — пять на пять метров, то изнутри он должен быть точно таким же. Но в виртуале внутри может оказаться огромный дворец или вообще целая вселенная.

— Прямо «Тысяча и одна ночь» какая-то, — вздохнула Райми.

— Не знаю, я не читаю порнографию, мне больше нравится визуальное воплощение образов. Так вот, каждый раз, как мы сворачиваем в туннель, это — отдельная картинка. Она не обязана ни с чем пересекаться.

Райми потёрла брови большим и указательным пальцами.

— Хочешь сказать, что мы в компьютерной симуляции?

— Хочу сказать, что мир в принципе — нечто вроде такой симуляции. Ты ведь знаешь физику, так? Знаешь, что вся наша картина мира основана на способности глаз и ушей улавливать волны определённой длины. Чрезвычайно узкий диапазон, на самом деле. Не говоря уже про кучу всякой другой фигни, для которой у нас в принципе нет органов.

— Ты опять про свой мягкий инструмент?

— Не шути так, женщина! Я говорю о вещах серьёзных. Мир — это картинка, которую мы рисуем в голове. Как только у кого-то эта картинка начинает сильно отличаться от нашей — мы объявляем его психом. А если мир начинает вести себя так, будто за этой картинкой что-то есть — мы предпочитаем думать, что всему виной лишняя рюмка саке.

— Ты меня запутал. При чём тут эти туннели?

— Да при том! Я понятия не имею, где мы находимся, ты — тоже. Эти туннели мы просто нарисовали в голове, как что-то отдалённо похожее на место, где мы находимся. Мы сделали это инстинктивно, чтобы не сойти с ума. А теперь мир показывает нам, что он — больше, чем картинка. И я понятия не имею, что нам лучше делать. Попытаться раскрыть глаза пошире и увидеть, что за всем этим стоит, или наоборот — принять всё как видится и продолжать бегать.

Сайко резко отвернулся, сделал несколько шагов по залу. Теперь, когда он высказал свои мысли, ему казалось, что он и в самом деле начал видеть иначе. Даже не видеть, а… чувствовать, что ли.

Стены вокруг были живыми. Они каким-то непостижимым образом дышали, двигались. Что-то можно было уловить краешком поля зрения, не фокусируясь. Фокусировка создавала твёрдую реальность, которая неуловимо ускользала, стоило от неё отвернуться.

— Наверное, нам не надо терять друг друга из виду, — понял Сайко. — Если мы создаём друг друга…

Райми вскрикнула, и Сайко, подпрыгнув на месте, развернулся. В руке его появился кнут, сразу засветился зелёным, вытянулся.

— Какого?!.. — выпалил Сайко.

В тот миг, когда подошвы его ботинок коснулись пола, он должен был броситься бежать, но он просто стоял и смотрел, как Райми уносят.

Невесть откуда взявшийся человек бесцеремонно закинул её на плечо и нырнул в туннель. Райми с криком колотила по его спине — без толку. Её кинжал был в руке похитителя.

Будь это хоть сраная горилла из тех, что сверху — Сайко уже кинулся бы в погоню, уже бы дрался, радуясь, что проблемы сделались простыми и понятными, а стены — мёртвыми и неподвижными. Но это был человек. Более того — Сайко его неплохо знал.

— Са-а-а-айко-о-о! — завопила Райми, подняв голову.

До него долетел отголосок её способности. Запаниковав, Райми «включила» Приманку.

— Майлд! — Сайко сорвался, наконец, с места. — Стой! Майлд, какого хрена?!

Сайко пробежал туннель, выскочил в очередной (неразмеченный) зал и резко остановился. Задержал дыхание, но унять стучащую в висках кровь не мог.

Шаги. Где, откуда они слышны? Всё тише и тише… Точно слева. И Сайко рванулся влево, взгляд его заметался по туннелям.

— Чёрт! — крикнул он. — Это уже читерство, Майлд!

В туннелях было темно, все лампы погасли.

Приняв осколок иллюзии за истину, Сайко побежал в один из них. Ему показалось, что там, впереди, где горел свет следующего зала, мелькнула какая-то тень.

А давай подумаем о другом. О вещах более интересных. Как так получилось, что твоё чувство вины вырвалось из твоей собственной жопы и похитило девчонку, которую ты любишь? Когда тебе надоест думать об этом, поразмысли на вот какую весёлую тему: что твоё чувство вины способно с нею сделать? Мне кажется, это плодородное поле для инсинуаций.

Стиснув зубы, Сайко побежал быстрее. Туннель закончился. Следующий зал. Шаги? Ну пожалуйста, чёрт!

Чувство вины — это что-то, нужное кому-то другому. Запомни, а лучше запиши эту мысль, распечатай, повесь на стену, смотри на эти иероглифы перед сном и сразу после пробуждения. Чувство вины нужно другим. Но прикол в том, что оно — твоё. Другим нужно твоё чувство вины. Нет, они не хотят его забрать, они хотят, чтобы ты с ним жил. Потому что если ты от него избавишься, то ничто не заставит тебя плясать под их дудку.

Как будто ещё что-то мелькнуло. Сайко побежал в следующий туннель, с трудом удерживая контроль над реальностью. Она опять гнулась, тянулась и рушилась, будто бы Крейз врубил свой Мальстрём. Но на этот раз изнанкой реальности было прошлое.

Отец Сайко посвятил жизнь развитию семейного бизнеса, сети автомастерских. И всегда в их семье считалось само собой разумеющимся, что Сайко продолжит традицию, начатую ещё его прадедом. «Ты не представляешь, как тебе повезло, — говорил отец. — Другие будут ломать головы над тем, как устроить свою жизнь. Будут пробовать, падать, вставать… или не вставать. А перед тобой уже лежит ровная дорога».