Лариса почему-то не захотела провести выходные вместе со мной, да еще и погоду обещали отвратительную. Я уже начал страдать, когда мне позвонил Алекс и сказал, что раз уж у наших девчонок появились какие-то тайны (и Лаура, и Джессика отказались их выдавать), то и мы можем провести пару дней, занимаясь чем-нибудь неинтересным им и интересным нам. В итоге мы договорились собраться у меня и заняться наконец проектом «Кремона», а Гвидо пусть учится, хватит дурака валять, не маленький.

А куда я дену своего приемного кузена? Точнее, это я его приемный кузен — так я и объяснил друзьям. Синьора Будрио отправилась встречаться с приятельницами, которых не видела шестнадцать лет, и ее сынок был оставлен на мое попечение.

— Ладно, — великодушно проворчал Лео, — будет мешать, выгоним.

Напуганный его грозным видом Виктор забился в угол. Вот пусть там и сидит. А мы занялись делом. У меня накопились кое-какие идеи, и я жаждал ими поделиться.

— Синьоры, — начал я торжественно, — не кажется ли вам, что, во-первых, мы изобретаем велосипед, а во-вторых, делаем это уже во второй раз?

— М-мм, — задумчиво сказал Алекс, — пожалуй, да. А что ты предлагаешь?

— Ну, сначала разобраться в том, что произошло. Я имею в виду, что не только мы, но и вполне профессиональные службы внешней разведки почти ничего не знают о многих сторонах жизни своих противников. А в древности, на Земле, знали.

— То есть такую информацию собирали?

— Ну да.

— Что же изменилось? — спросил Гвидо.

— Я думаю, в эпоху начального терраформирования просто не было необходимости, а проблем и так было выше крыши… Вот перестали же у нас преподавать историю, да и литературу, кстати, тоже. По-моему, это взаимосвязано.

— У вас нет истории? — удивился Виктор. — Здорово!

Мы посмотрели на него как на идиота.

— Ладно, поехали, — предложил Лео. — Первый вопрос: какая информация считается разведывательной сейчас?

— Численность, дислокация, обеспеченность техникой, стоимость коммуникаций[113], ТТХ боевой техники, производительность военных заводов, обеспеченность стратегическими ресурсами, новейшие научные и технические достижения, — перечислил Гвидо.

— Садись, «A»[114], — сказал я, — ты забыл только досье на представителей руководства.

Гвидо покраснел от удовольствия (или от смущения).

— Второй вопрос, — гнул Лео свою линию, — какая информация считалась разведывательной на Земле?

— Вся, — ответил Алекс. — У меня сложилось именно такое впечатление.

— М-мм, нехорошо, «вся» — это слишком много, ее нельзя успеть обработать, — заметил я, — давайте как-нибудь структурируем.

— Угу, во-первых, те грабли, на которые уже наступали, — предложил Лео, — уровень жизни, законы, психологическая обработка. В случае с Ористано у нас не было проблем, потому что основная идея умирает, в нее никто не верит, как в первом веке в Риме не верили уже и Юпитера, Марса и Юнону.

— А с Кремоной так не получится, — сказал я, — иначе лейтенант не вскрывал бы себе вены. Если в идею верят люди с головой на плечах, значит, она жива.

— А синьор Мигель уже начал под нее подкапываться, — заметил Алекс.

— Это не подкоп, просто он позаботился, чтобы они больше не пытались никого резать, — пояснил Гвидо.

— Не все так просто. Эффект может быть прямо обратный: что, если им прикажут вести себя так на любой оккупированной территории. А то, что сделал синьор Мигель, их солдаты и офицеры могут просто не узнать. Мне показалось, лейтенант был просто потрясен, когда понял, что пытать его не будут ни в коем случае, — сказал я.

— Как это «не узнать»? У них что, Интернета нет?

— На Ористано был? — ответил я вопросом на вопрос.

— Понятно…

Мы еще долго спорили, составляя новый список военно-значимой информации. Устали.

Лео стоял у окна и барабанил в стекло. А с той стороны в него барабанил дождь.

— Когда это кончится? — простонал он, имея в виду погоду.

Не только он застоялся. Я бы тоже поплавал или полазал по скалам. А бассейн у нас открытый, вода теплая, но потом вылезать под дождь…

— А Феррари что, сломан? — удивился Алекс.

— Обижаешь? — спросил я.

— Кто нам мешает долететь до солнечной погоды?

— В общем, никто. Безопасность, как всегда, не гарантируется, — предупредил я.

— Напугал, — ухмыльнулся Гвидо.

— Ну что, все «за»? — поинтересовался я.

Ребята кивнули.

— А я? — подал голос Виктор.

— Ну место есть, — ответил я, — каждый решает для себя сам.

— Я с вами.

— Лео, там в караулке сидит Марио, и он относится к тебе так же хорошо, как ты к нему. И у него есть ключ от склада. Попроси у него пять сухпайков. Вообще-то у меня есть отмычка, но использовать ее против того, кто подарил, как-то…

— Понятно.

Я еще не закончил тестировать катер, когда Лео уже появился вместе с провизией (не забыть про какую-то визию, как сказал Винни Пух, любимый герой приютских деток).

Я сразу ушел за облака и полетел к югу.

— Вот тебе хорошая погода, — пошутил Алекс, — можно идти на посадку, вон на ту тучку.

— Без проблем, — ответил я и медленно погрузил катер в молоко. Потом вынырнул обратно. Сплошное море облаков закрывало небо над половиной континента. Подходящее место я нашел уже далеко на юге: ничейная территория, хвойный лес (динозавры не водятся), поляна, речка, голубое небо и яркий Феб на нем. Тихо-мирно. Тем не менее я незаметно от ребят выставил караульных белок: лучшие сторожа.

Виктор возлежал на плащ-палатке, а мы возились на весенней травке, уронили Гвидо в воду, высушили (ну… почти…). В отсутствие девочек поспорили, кто больше раз отожмется. Выиграл я, потому что решил, что Лео отожмется раз сто, и был морально готов их проделать, а Лео, как выяснилось, решил, что я выдержу раз восемьдесят, поэтому на восемьдесят пятом сломался. Я отжался еще два раза и тоже сломался. Черт, сто раз — это я загнул.

Потом мы с ним валялись на травке, задрав к небу верхние конечности и с трудом ими потряхивая.

Пора возвращаться. Мы оставили белкам печенье и крекеры (они и я знали, что это за работу) и полетели домой.

Ну да, чтоб я улетел без разрешения и не влип! Такого просто не может быть. Четыре Джела с ненавистными буйволами на броне. Ох, они ж меня явно узнали. Проф предупреждал: серебристых Феррари-2978-66 на Этне три штуки, с ястребом на борту — две, в Северном полушарии — один. И у Кремоны все летчики знают, что мы сделали с тем десантным крейсером.

— Лео, как всегда, хвост, — сказал я, — Алекс, Гвидо — право, лево. Посмотрите, чтобы Виктор был пристегнут. Ребята, я иногда буду у вас отбирать бластеры, тогда предлагаю просто полюбоваться видом.

— Что это? — взвизгнул Виктор.

— Это бой, — насмешливо объяснил Лео, — не беспокойся, с нами это уже случалось.

Виктор затих. Только еле слышно икал.

Настало время серьезно испытать мою программу управления огнем и ракетами. Джел во всем уступает Сеттеру, но только ему… Экраны у них помощнее, двадцать ракет у каждого против моих пятнадцати. И — их четверо. Зато у меня выше маневренность, больше скорость и, главное, мой сюрприз, если, конечно, в моей программе не слишком много ошибок.

Они начали с ракет: не доверяют своим способностям или слишком уважают наше умение? Не важно. Сначала немного побегаем. Когда за нами летели уже семь ракет (и это при том, что ребята неплохо их сбивали), я наконец выпустил свою модель «Чокнутый Энрик», моя ракета кувыркалась, меняла цели и вообще вела себя как психованная, в итоге уже через пятнадцать секунд летчик, к которому она была ближе всех, не выдержал и нажал кнопку противоракетной защиты. Все ракеты взорвались не достигнув цели. А я вошел в абракадабру, четыре бластера, верх, хвост, низ, нос, в автоматическом режиме передавали друг другу почти беззащитную цель. Двух оборотов мне хватило. Джел взорвался.