В основу сюжета Икку положил ранее существовавшие произведения — «Достопримечательности тракта Токайдо» (XVII в.) и ряд других литературных источников. Он широко ввел в текст романа анекдоты, приключения и другие фольклорные материалы, бытовавшие в городской народной среде.

В образах главных героев Ядзиробэя и Китахати воплощены черты народного характера — неугасимое жизнелюбие, любознательность, находчивость, ловкость и остро развитое чувство юмора, позволяющее им не унывать при любых обстоятельствах. Такие черты делают Ядзи и Кита (так сокращенно именовали этих популярных героев) типичными представителями народа, и притом типичными «детьми Эдо» (по-японски «эдокко»), так как считается, что именно уроженцам Эдо, а ныне — Токио, в большей степени присущи эти свойства. Роман — подлинная энциклопедия народной жизни того времени. Перед читателем проходят купцы и монахи, гейши и крестьянки, монахини и гадалки, хозяева гостиниц и носильщики, актеры и деклассированные самураи, провинциальные простаки и жулики и т. д. Демократические тенденции романа особенно ярко проявляются в его антиклерикальном звучании, буддийские священники предстают как воплощение лицемерия и жадности.

Подробные описания различных областей страны с их обычаями, нравами, достопримечательностями и спецификой быта несут на себе печать просветительских тенденций, проявившихся в городской литературе на рубеже XVIII–XIX вв.

Автор писал на разговорном языке своего времени, широко использовал диалекты городов Эдо, Киото и Осака. Роман сохранил свою популярность до наших дней и входит в золотой фонд классической японской литературы.

Мори Огай (настоящее имя Мори Ринтаро) вошел в японскую литературу нового времени как просветитель-публицист, драматург, поэт-переводчик, писатель.

Медицинское образование он завершил в Германии, где провел четыре года (1884–1888). Вернувшись, основал литературный журнал «Запруда», вел просветительскую работу, знакомя японцев с европейскими культурными ценностями. Выступая против слепого подражания, Огай ратовал за обновление и обогащение национальной традиции путем ее слияния с тем, что есть лучшего в европейской культуре, и тем самым содействовал западно-восточному культурному синтезу в соответствии с тезисом: «европейские знания и восточная мораль».

Большое значение для воспитания нового мировоззрения, нового художественного вкуса имели переводы Огая — например, «Эстетики» Гартмана, оказавшей влияние на художественные принципы самого Огая, и «Фауста» Гете. В 1889 г. он опубликовал сборник стихотворных переводов «Образы прошлого» — из Гейне, Гете, Байрона, Шекспира. Впервые поэтические переводы были сделаны на таком уровне, что вызвали живой интерес у читателя.

Огай выступал против натурализма. Он представлял, скорее, романтическое течение в японской литературе, хотя с равным успехом писал и реалистические произведения. В 1890 г. вышла его первая автобиографическая новелла «Танцовщица». Автор рассказал о своей жизни за границей, где были не только учеба и неуемная жажда знаний, но и полубогемная студенческая среда, и сильная привязанность к танцовщице Элизе, с которой он вынужден был расстаться. В первом же рассказе — трагедия современника, невозможность жить, повинуясь голосу чувства, неизбежное повиновение велению общественного стереотипа, конфликт человека со средой, подчинение требованиям среды путем подавления своей человеческой сущности, своего естества во имя служения долгу, государству. А это неизбежно вело к конфликту с самим собой. Огай был не только писателем, но и правительственным чиновником, занимал высокие должности, то есть находился в постоянном противоречии с самим собой, по закону несовместимости долга писателя с долгом чиновника.

Проблема нравственного конфликта поднята писателем и в повести «Дикий гусь» (1911). Она также построена на воспоминаниях о том, как он, молодой студент, внушил любовь простой женщине, когда-то продавшей себя, чтобы поддержать отца. Окончив университет, герой уезжает за границу.

Огая привлекал и жанр исторического романа. Интерес к нему обострился после самоубийства генерала Ноги, совершившего в 1912 г. традиционное харакири «вслед за смертью сюзерена» — императора Мэйдзи. В своих исторических романах Огай обратился к теме «смерти вассала вслед за господином», пытаясь постичь психологию самураев. В романе «Семейство Абэ» (1913) самураю не разрешили покончить с собой после смерти главы клана, и автор прослеживает, к каким это привело последствиям. Писателя интересует влияние самурайской морали «бусидо» («путь воина») — самурайского кодекса чести — на психологию человека.

Другой исторический роман — «Сибуэ Тюсай» (1916) представляет собой жизнеописание конфуцианского врача, ученого и художника времен, предшествовавших падению сегуната.

Трудно переоценить значение Мори Огая, как и близкого ему по своим литературным взглядам Нацумэ Сосэки, для развития современной японской литературы.

Однажды в лодке / Пер. В. Костеревой // Восточный альманах. — М., 1961. — Вып. 4. — С. 343–350.

Иванова Г.Д. Мори Огай. — М.: Наука, 1982.— 244 с.

История современной японской литературы. — М., 1961.— С. 154–158; 165–171.

Современные японские мыслители. — М., 1958.— С.285–288.

Творчество Фгабатэя Симэя (настоящее имя Хасэгава Тацуноскэ) положило начало реалистическому направлению в новой японской литературе.

Семнадцатилетним юношей он начинает изучать русский язык и литературу в токийской Школе иностранных языков. Произведения Гоголя и Тургенева, Толстого и Гончарова, работы Белинского, Чернышевского и Добролюбова сыграли решающую роль в формировании мировоззрения и писательского таланта Фгабатэя. По его собственным словам, у него возник глубокий интерес к проблемам, «которыми занимаются русские писатели», то есть к проблемам социальной жизни. В японской действительности он увидел эти проблемы в столкновении двух поколений — родителей, сохранивших старые взгляды, и детей, стремящихся к новому, в растлевающем влиянии на японскую молодежь внешне воспринятой европейской цивилизации и, самое главное, в судьбе «лишнего человека» в новой капиталистической Японии. Эти вопросы Фгабатэй со всей остротой поставил в романе «Плывущее облако» (1887–1889), показав обществу оборотную сторону капиталистической цивилизации.

Горячо полюбив русскую литературу, Фгабатэй выступил и как переводчик. Первым его переводом был рассказ Тургенева «Свидание» (1888). За ним появились «Три встречи» и «Ася», а в 1897 г. — «Рудин». Идею этого романа Фгабатэй постарался передать уже в самом названии перевода «Плавучая трава», что очень близко русскому «перекати-поле», как себя называл Рудин. Переводил он и Гоголя, Гаршина, Короленко, Горького, Андреева. В его переводах можно найти пропуски и незначительные добавления (переводческая культура в Японии еще не достигла в те годы достаточно высокого уровня), но в целом они выразительны и верны, исполнены эмоциональной силы. Можно сказать, что благодаря Фгабатэю русская литература, до того времени попадавшая в Японию в случайных и неверных переводах, впервые открылась японским читателям во всем своем богатстве.

Большая роль принадлежит Фгабатэю и в реформе литературного языка. Следом за Цубоути Сёё (1859–1935), познакомившим японцев с европейской литературной теорией и положившим начало внедрению живого разговорного языка в язык письменной литературы, Фгабатэй разрабатывает в своих оригинальных произведениях и в переводах новый языковый стиль, получивший наименование «единство разговорного и письменного языка».

Значение крупнейшего романа «Плывущее облако», его роль в формировании японского реализма были оценены не сразу. Критика объявила роман растянутым, а читатели остались равнодушны к книге. Остро ощущая свое одиночество, Фгабатэй целиком уходит в переводческую деятельность. Направление критического реализма в японской литературе, родоначальником которого он стал, в ближайшие десять лет не получает развития.