— А затем, — «атаманша» уже натирала спиртиком его запястье, — чтобы через некоторое время громко, чтобы все слышали, сказать всю правду о том, что здесь видели и еще увидите. Кроме, разумеется (укол!"), спецназа Гардарики в джунглях Сиара.

Сзади Зеро хлопнули по плечу, что означало просьбу посторониться, и перед иглой предстал Тика, который был на удивление молчалив и сосредоточен. Итак, перспектива отправиться-таки в пещеру преследовала его, как злой рок, от которого не сбежать и не откупиться. Стоило преодолеть одни обстоятельства, как сами собой возникали другие. Матушка-неотвратимость взяла его за шкирку и тащит в строго заданном направлении. Впрочем, существовал и запасной выход — получить пулю в позвоночник при попытке к бегству, но такой вариант развития событий нравился Зеро еще меньше. Вдруг он заметил, что черная пасть пещеры, этот рассадник ужаса, приют призраков, вестибюль Пекла и т.д., уже не внушает ему того ужаса, который он испытывал еще пару минут назад. Снадобье начинало действовать, и страх окончательно испарился, когда рядом на траву плюхнулся Тика.

— Тика, у тебя нет больше корранских сигар? — Зеро задал вопрос, которого и сам от себя не ожидал.

— Есть одна. — Тика настороженно посмотрел на него. — Но тебе-то зачем?

— Да так… Разговор поддерживаю. — Зеро, как бы невзначай придвинулся поближе к Тике и начал шептать, едва шевеля губами. — Давай прикинем: если хотя бы на минуту потеряться из виду и хотя бы на сотню метров удалиться в джунгли, то они скорее сдохнут, чем нас найдут.

— Так-то оно так, только из виду нас никто не выпустит.

— Но! — Зеро широко улыбнулся, сделав вид, что услышал от Тики что-то забавное. — Если вдруг что-то их отвлечет… Направо от пещеры и в гору. Да?

Тика едва заметно кивнул и тут же обратился к «атаманше», которая продолжала колоть свое воинство:

— Смею вас предупредить, что здесь совсем недавно квартировало подразделение майора Зекка. Если они вас, то есть нас, обнаружат…

— Если нас обнаружат, я обещаю вам легкую смерть, — заверила его «атаманша», не отрываясь от дела.

— Собственно, именно об этом я и хотел попросить. — Голос Тики обрел привычные интонации. — Я полагаю, вы прекрасно осведомлены о том, что в Департаменте Безопасности, в котором я, то есть мы с гражданином Валлахо, имели неосторожность служить, те же законы, что и в гангстерских кланах: малейшая ошибка влечет немедленную отставку через повешенье. Но все-таки, осмелюсь спросить, какова же моя роль в вашем плане…

— Молчать и делать, что скажут! — рявкнул опекавший Зеро детина, до которого как раз дошла очередь на укол. Тика немедленно, причем в буквальном смысле, прикусил язык — он никак не ожидал, что кто-то в этой команде, кроме «атаманши», говорит по-эверийски.

«Аптечка» захлопнулась, из-за вагончика с шумом вылетела стайка мелких ярко-зеленых птичек, со стороны Хавли донесся едва слышимый рокот мотора, запищала рация на поясе «атаманши». Она лишь пару секунд прижимала к уху головной телефон и, ничего не сказав в ответ, тут же что-то резко скомандовала своим головорезам. Зеро и Тику резво подхватили и почти волоком повлекли к ближайшему стальному гробику на колесах. Двигатель взревел так, что зазвенели разболтанные заклепки, и сквозь прорезь в броне было видно, что они выруливают на грунтовку, ведущую к пещере, а потом яркая вспышка затмила весь пейзаж. Раздался грохот, бронетранспортер начал медленно опрокидываться на бок, а снаружи послышалась беспорядочная стрельба. На Зеро свалился Тика, а на Тику — оторвавшееся сидение. С грохотом распахнулся люк, запахло паленой резиной, а из кабины в «салон» повалил густой черный дым. Тика лежал мешком, но когда Зеро сделал попытку вылезти из-под него, слабо застонал.

Он все-таки выбрался наружу, и Тику вытащил. Возле опрокинутого бронетранспортера не было никого, ни живых, ни мертвых, только брошенный кем-то вещмешок. Перестрелка откатилась куда-то в сторону, но утихать явно не собиралась. Зеро подхватил на плечо Тику, который оказался на удивление легким, и заковылял к вагончику, надеясь, что если их и будут искать, то только не там.

Здесь почти ничего не изменилось, на столике в гостиной стояла початая бутылка рома, тут же валялся засохший надкусанный кем-то бутерброд. Зеро смахнул с диванчика книгу («Роль малых стран и народов в глобальной геополитике» С. Макар — Савел, помнится, читал), уложил на ее место Тику, который так и не очнулся, хотя видимых ран и серьезных ссадин на нем не обнаружилось. Надо было скорее привести его в чувство, собрать все необходимое для долгих скитаний по сельве (голубая мечта счастливого детства) и уходить, пока их никто не обнаружил. Снадобье, которое ему вкололи, действовало безотказно — даже тени страха Зеро не испытывал, сейчас он готов был отправиться даже в Каркуситантху, понимая, что это, хоть и ничтожный, но все-таки шанс на спасение или еще на что-то. Но нет — в пещеру они, конечно, не пойдут — страх страхом, а есть еще инстинкт самосохранения.

В аптечке кто-то до него основательно покопался, и прежде чем удалось найти флакон с нашатырем, вновь послышался рокот моторов.

Они проезжали мимо. Штабной «доди» майора Зекка и открытый белый лимузин на воздушной подушке. Сам майор сидел в лимузине рядом с водителем, постоянно оглядываясь на двух дам с зонтиками от солнца. Картина была настолько мирная и настолько нелепая, что Зеро даже зажмурился, пытаясь разогнать видение. Впрочем, когда картинка не рассеялась, он все же продолжал уверять себя: все это — не более чем галлюцинация, хотя бы потому, что рядом с мелкой сухощавой старушкой на сидении, обтянутом светло-серой кожей, улыбаясь и о чем-то оживленно рассказывая, сидела Роза… Роза Валлахо, серая мышка, домашнее насекомое, уходя-гасите-свет, его жена.

1 сентября 23ч. 08м.

— Мы потеряли восьмерых. Убитыми. Тяжело раненых и пропавших без вести нет. — Докладывая, поручик Соболь подсветил снизу свое лицо фонариком. Маска получилась совершенно жуткая, особенно если знать, что вокруг на сотни миль сплошная сельва.

— Всех вынесли?

— Да. Утром похороним.

— Нет. Надо отнести подальше, чтобы их даже случайно не могли найти. И никакого салюта.

— Подальше так подальше… — Поручик с сомнением посмотрел на Дину. — Только зачем подальше? Даже если и найдут — мало ли кого в этих джунглях закопали. Искать никто не будет. В джунглях скрываться хорошо, а вот искать…

— У эверийцев не должно быть даже подозрений, что здесь мы. Пусть думают, что какой-то отвязанный взвод на них нарвался. Если захоронение найдут… Сейчас даже капли крови достаточно, чтобы определить, откуда ты, и кто твоя мама.

— А может, они заранее про нас знали. Не зря же тут засада…

— Это не засада. Была бы засада, нас бы всех аккуратно перещелкали. Просто плановая зачистка местности перед движением эскорта. Все, поручик, отдыхать! — Она, подпрыгнув, уцепилась за ветку и полезла на свое дерево ночевать.

Когда уходил Однорукий, Гет пересыпал в его торбу остатки сухарей и последние два кусочка твердого горько-соленого сыра, а почти всю воду из своего кожаного меха перелил в его медную бутыль. Калека ушел, не сказав ни слова. Гет хотел было догнать его, забрать драгоценную (для кого?) ношу, чтобы самому отправиться к стенам Твердыни или прямо к Притвору Видящих. Но он сдержался: все, о чем его просили, сделано, и теперь можно идти своей дорогой.

Путь предстоял не слишком близкий, но он знал, что не пропадет. Временами среди пожелтевшей степной травы зеленели мясистые стебли капсы, которые могли утолить и голод, и жажду, если не обращать внимания на липкую горечь, обжигающую гортань.

На двенадцатый день пути впереди замаячили убеленные снегом вершины северных гор. Он шел к ним, а они, казалось, не приближались, словно Сели, ночное светило. Когда Гет был еще мальчишкой, он по ночам забирался на самые высокие деревья, и удивлялся тому, что Сели не делается ближе.