Ничего такого особенно интересного я не услышал, и собирался уже сегодня признаться в знакомство с языком Шекспира — но как раз ранним утром моя коварная затея принесла, наконец, плоды.

Если коротко, то трое наших «иностранцев» собирались устроить ночную вылазку — и не куда-нибудь, а в Пушкинский грот! Подготовились они основательно — расспросили вожатых, прикинули маршрут по мелководью, к основанию скалы, наметили пути отхода — в том числе и вверх, на случай, если их обнаружат. Последнее меня встревожило: ну ладно, попадутся во время нелегальной ночной экспедиции — сами дураки, к тому же, иностранцев из лагеря, скорее всего, не выставят. А вот с каменной кручи можно сверзиться всерьёз, и хорошо, если отделаешься переломами и ушибами.

Полученная информация ставила меня в непростое положение. Одно б хорошо — пока обсуждение носит сугубо теоретический характер и, судя по всему, в течение ближайших недели-двух попыток воплощения в жизнь жать не стоит. Тем не менее, делать что-то надо — ведь даже в наименее экстремальном варианте прогулка по грудь в прибое, по покатым, заросшим склизко склизкой плёнкой водорослей камням может обернуться бедой.

Самым логичным вариантом было бы засветить идею вылазки тому же вожатому Диме — тот парень, вроде, толковый и понимающий, найдёт способ помешать, не поднимая шума. А с другой стороны — всё моё существо протестовало против подобного стукачества. Это тоже было странно — побуждения, понятные и естественные для четырнадцатилетнего пацана не годятся для мужика с шестью десятками за спиной. Может, юношеские гормоны незаметно берут верх над здравым смыслом? То-то вчера, на пляже, я заглядывался на фигурки наших девчонок, из тех, в ком уже начала проявляться подступающая женственность — и в особенности, на «пани Зосю», оказавшейся при внимательном рассмотрении без помех в виде вожатской униформы, сущей фотомоделью? Нет, как хотите, а с этим срочно надо что-то делать.

Почту принесли перед завтраком. Процедура отработана до мелочей многими поколениями артековцев: дежурный по отряду бежит в административный корпус, в холле которого, на стене укреплён фанерный стеллаж с нумерованными ячейками. Из ячейки с соответствующим номером извлекается сегодняшняя почта — обычно это только письма, поскольку посылки не поощряются. Их адресатам приходится получать лично, после вскрытия на предмет запрещённых вложений — по большей части, сладостей. Газировки и прочих продуктов питания.

Забрав сегодняшнюю корреспонденцию, дежурный со всех ног мчится к даче. Там его уже дожидаются, сгрудившись толпой вокруг крыльца. И начинается обязательный ритуал:

— Монахов? Лёша?

— Здесь!

— Тебе два письма!

— Давай сюда!

— Хитренький какой! Не-е-ет, сначала — пляши!..

И — злорадные крики, демонстрирующее полнейшее согласие шайки малолетних упырей, по какому-то недоумению зовущихся «Шестой отряд дружины «Лазурная» Всесоюзного пионеррского лагеря «Артек»: «давай, Лёшка Монахов, пляши, позорься, разыгрывай перед всеми Петрушку — или, учитывая южные широты, Ваньку-Рутютю…»

Как же давно не получал я таких вот писем — бумажных, в конвертах с наклеенными марками и старательно надписанных от руки — разного рода уведомления и реклама, которыми день ото дня забивают почтовый ящик, разумеется, не в счёт. Оно и неудивительно — в мире победившего Интернета. Ощущение… неповторимое. Я чуть ли не обнюхал конверты — оба письма были из дома, от родителей, надписанные маминым почерком , судя по штемпелю, отправлены они с интервалом в один день. Это уже интересно и даже самую малость тревожно: что это там у них стряслось, что потребовалось срочно посылать депешу вдогонку предыдущей с таким вот минимальным интервалом?

Волнения мои оказались напрасны. Со здоровьем у родителей всё было в порядке, с собакой (каюсь, прежде всего я подумал о том, что что-то случилось именно с ней) — тоже. Я ведь никогда за всю её полуторагодовалую жизнь не оставлял Бритьку так надолго — а ведь смена только что началась!Мама, видимо угадывая моё беспокойство, писала, что Бритька чувствует себя хорошо, ест с аппетитом. Дед взял манеру брать её с собой на свои пробежки по выходным, и даже один раз забрал к себе домой на ночь — несмотря на явное неудовольствие бабушки. Нет, бумажные письма — вещь, конечно, замечательная, тёплая, ламповая — вот только даже коротенького видосика к ним не пристегнёшь…

Что касается второго письма — то оно ввергло меня в задумчивость. В нём мать сообщала, что ближе к концу смены они с отцом тоже приедут в Крым. Она — в отпуск, а отец, кроме того, собирается побывать у нас, в Артеке. «От их фирмы прибудет целая делегация, — писала мать, — и отец запретил сообщать о цели этого визита. Одно можно сказать: вас ждёт потрясающий, поистине удивительный сюрприз, о котором ни один участник «космических смен» и помыслить не мог!»

Здесь же содержалась приписка, даже две, сделанные рукой отца. В первой, под грифом P/S он просил пока придержать эту информацию при тебе — «не нужно, чтобы у вас там возник ажиотаж на пустом месте. Вторая же, помеченная уже угрожающим сочетанием букв PP/S содержала нечто, что я воспринял как прямой намёк: «Приложи все усилия к тому, чтобы твой фантпроект занял достойное место, и приготовься к тому, что отстаивать его придётся всерьёз. Большего пока рассказать не могу, сами скоро всё узнаете — но поверь, дело того стоит!..»

Не то, чтобы я не любил сюрпризы. Просто… они бывают разные, и что-то подсказывало мне, что с тем, на что так восторженно пишет мать и о чём так загадочно намекает отец, дело может обернуться вовсе не так безоблачно. Почему? А бес его знает. Интуиция, она же шестое чувство, она же — квинтэссенция жизненного опыта, на нехватку которого мне грех жаловаться…

— Суть идеи заключается приблизительно в следующем…

Шарль нервничал, а от того говорил быстро, мешая английские и французские слова, так что синхронный перевод, который выполнялаТася, пятнадцатилетняя девочка из Новосибирского кружка юных астрофизиков при одном из тамошних академических институтов, был делом непростым. К счастью, Тосе вполне хватало словарного запаса, чтобы с ходу щёлкать специальные термины, которыми юный француз использовал по поводу и без оного.

— …мы получаем возможность разогнатькосмический зонд до сколь угодно высоких скоростей, возможно даже субсветовых, не покидая пределов Земли и не потратив на это ни единого грамма топлива из бортового запаса.

Слушатели зашумели — заявление было сильным. «Пани Зося», мало что понимающая в космонавтике и физике (она закончила четвёртый курс филфака ЛГУ) постучала карандашом по столу и сделала строгое лицо.

— Тише, пожалуйста! Шарль, мон ами, продолжайте!

Чернявый француз, услыхав такое обращение от первой красавицы среди вожатского состава лагеря, расплылся в довольной улыбке. По моему, он был тайно в неё влюблён — как, впрочем, половина мальчиков старших отрядов.

— Надо пробурить шахту…. Да, шахту-колодец диаметром в десять-пятнадцать метров и глубиной в пять километров, возможно в семь. Тщательно его… как это…. Изолируем? Нет, герметизируем. — продолжала Тася. Всё же иногда она запиналась — по большей части, потому что не могла угнаться за нервничающим «докладчиком».

— Потом откачиваем весь воздух, так, чтобы образовался вакуум…

Хотел бы я посмотреть, как вы будете выкачивать воздух из пятикилометрового ствола диаметром в десять метров… — я едва сдержал сардоническую ухмылку. — Как не бетонируй стены такого «колодца», как не обшивай его сварными стальными листами (да хоть титановыми, один чёрт…) протечки при таких масштабах неизбежны. Впрочем, при желании можно справиться и с этой проблемой — достаточно держать постоянно работающими мощные вакуум насосы…

— … в нижней части устанавливаем один над другим два «космических батута» на расстоянии примерно метров сто один от другого. Вверху устанавливаем на крепёжных фермах космический зонд и по сигналу сбрасываем его вниз! Под действием земного тяготения, зонд разгоняется в вакууме колодца с ускорением равным одному «же» — и попадает прямиком в «горизонт событий» первого «батута»! Оттуда он отправляется в точку старта — и процесс повторяется столько раз, сколько понадобится для того, чтобы зонд приобрёл нужную скорость. Когда это происходит — отключается первый, верхний «батут» и одновременно включается нижний — и он-то отправляет наш «полезный груз прямиком в космическое пространство, в заранее заданную точку! И всё, дело сделано — корабль летит к звёздам на субсветовой скорости, без всяких там фотонных отражателей и антивещества! Конечно, реализовать такой проект будет очень непросто, но можно сначала построить уменьшенный действующий образец — скажем, с колодцем диаметром в один метр и глубиной метров в восемьсот.