– Точно! Воздастся! Давно пора устроить кровавую баню прощелыгам-политикам, жлобам-аристократам и эксплуататорам-финансистам. Поддерживаю! Пойдем-ка, святой отец, пошепчемся. – Она затушила сигару об обивку дивана, швырнула окурок на пол, ухватила проповедника алыми ноготками за край рубища и потащила его в сторону выхода, ведущего в галерею, где располагались гостевые каюты. Тот не стал сопротивляться, впрочем, продолжая бубнить себе по нос продолжение проповеди.

Им наперерез выскочил человек в пиджаке и бриджах, наставил на них объектив и пару раз щелкнул крохотным фотоаппаратом. Ловко уклонившись от удара загорелой ноги в красной туфельке, он метнулся к принцессе.

– Позвольте представиться, Ваше Высочество! Конрад Имидж, журнал «Funny Pictures», репортер.

– Ненавижу репортеров, – попыталась отделаться от него Анна.

– Да! Я их тоже терпеть не могу, – согласился Конрад. – Однако вы же понимаете, что здесь я в совершенно ином качестве. Всё – на прошлом стоит крест. Впереди только будущее. Мы все здесь в одинаковом положении, Ваше Высочество, только шансы у каждого из нас разные. – Он перешел на шепот: – И я по своим каналам добыл информацию, что именно ваши шансы оцениваются экспертами как наибольшие. И еще мои… Так что я предлагаю обойтись без заходов, условностей и заключить союз. Наш с вами. Против всех! Идёт?

– Я предпочитаю с этим не спешить… – Анна не успела закончить фразу, заметив, что в горло ее собеседника уперся клинок.

– Разве вы не видите, что дама не желает с вами разговаривать?! – Аристократ слегка надавил на эфес, острие рассекло кожный покров, и из крохотной ранки на шее репортера начала по капле сочиться кровь.

– Виноват, – тут же отреагировал тот. – Не смею более беспокоить. – Он заговорщически подмигнул Анне и неспешно попятился к противоположной переборке под синхронное хихиканье двух оставшихся на диване девиц. Аристократ расчертил клинком воздух, так что едва не срезал хохолок волос на голове одной из красоток, и отправил его в ножны. Девицы ойкнули, но притихли.

– Уинстон Стюарт, младший герцог Блейкуотский. К вашим услугам. – Он коротко кивнул и поспешно отошел в сторону, явно не желая дать повода, чтобы его обвинили в излишней назойливости.

– Я, конечно, понимаю, что меня никто не любит, не ценит и не жалеет! Но мне всё это до лампочки. Я личность самодостаточная, и мне ваша любовь побоку. – Похоже, старикан, сидевший за столом, насытился, и ему захотелось поговорить. – Но от судьбы не уйдешь. Вот мне на роду написано быть богатым и счастливым. Так что могу поделиться своей удачей с любой из вас – всё равно с кем. – Он попытался жестикулировать, но вдруг весь как-то обмяк, едва дотянулся до нагрудного кармана, дрожащими пальцами достал оттуда несколько разноцветных таблеток, затолкал себе в рот и запил клюквенным соком. – Чего уставились? Я всё сказал.

Таблетки ему, похоже, не очень-то помогли, и он задремал, безуспешно пытаясь поднять тяжелеющие веки.

– Если не сдохнешь, дедушка, раньше времени, то я вся твоя, – пообещала девица в купальнике, и они с подружкой на пару заливисто рассмеялись.

– Веселые, – пробормотал старик. – Я страсть люблю веселых. – И тут сон сморил его окончательно.

Но вздремнуть ему не удалось, поскольку рокер к тому моменту расчехлил гитару-синтезатор со встроенной акустической системой, ударил по струнам:

С последним аккордом Сэм со всего размаху долбанул гитарой о стол. Инструмент и мебель выдержали, даже сервиз из композитного фарфора лишь разлетелся в стороны, ударившись о стены и потолок без ущерба для себя. Только ошметки закусок обляпали костюм старика, которому рокер помешал проспать момент перехода в горловину Лабиринта.

Чувствовалось, что Сэм раздосадован незначительностью разрушений, которые произвел финал композиции. Он прокричал, глядя под потолок:

– И запомните, тупые ублюдки: всё, за что вы мне платили, отчего писали кипятком и впадали в экстаз, – полная херь! Я трахал ваши бледные мозги тем, что было угодно моему продюсеру, такому же безмозглому придурку, как и вы все. А теперь я ухожу! И не надейтесь, что я вернусь. Так что слушайте те, кто на меня поставил: плакали ваши денежки!!!

Только теперь Анна обратила внимание на висящий под прозрачным потолком «букет» камер, которые теперь хаотично обшаривали объективами всю кают-компанию, чтобы миллиарды зрителей на сотнях планет могли наблюдать последние минуты тех, кто вот-вот отправится навстречу неизвестности и смерти. Она подбежала к Конраду, выхватила из его рук гитару, которая оказалась неожиданно легкой, и несколькими точными ударами ослепила вселенную.

Едва убедившись в том, что автопилот ведет истребитель в нужном направлении, Матвей сорвал с конверта печать. В конце концов, Фернандо и не говорил, что в письме содержится что-то секретное. Мальчишке-то какая разница, будет послание от папаши в заклеенном конверте или вскрытом. Но всё оказалось гораздо интереснее: послание было адресовано вовсе не какому-то там мифическому сынку.

«Командор! Я ни минуты не сомневался, что вы вскроете конверт. И правильно! В печати стоял датчик, и если вы ее взломали, я уже получил сигнал на частоте, известной мне одному. Ставки в Игре делаются буквально до последней секунды, до самого момента ухода претендентов в Лабиринт. Так что я успею заложить всё имущество, «подмести» все счета, залезть в партийную кассу – и всё поставить на вас, мой дорогой командор! Вы – мой единственный великий шанс сделать Сопротивление не потешной декоративной организацией, а по-настоящему значимой силой, с которой будут считаться. Да, очень и очень многие ставят на вас, но у меня есть собственное «сарафанное радио», и мне точно известно, что все структуры и лица, подконтрольные Корпорации, ставят на принцессу Анну и какого-то придурковатого герцога. Если вы, командор, победите, то Корпорация понесет такие финансовые потери, что очень нескоро от них оправится. Зато Сопротивление сможет обзавестись армией и флотом, прикупить на черном рынке вполне приличную планету на задворках галактики, и оттуда начнется крушение империи зла, опутавшей вселенную своей паутиной.