— … я имею основания полагать, что на гипотетический «звёздный обруч» воздействует именно этот микросекундный энергетический импульс. И чем ближе находится точка выхода, тем сильнее будет указанное воздействие. Если вкратце, то зависимость от расстояния описывается функцией…

И он принялся черкать жировым карандашом по стеклянной доске — мел на «Лагранже» находился под запретом, из-за его неистребимой способности крошиться.

Математические выкладки Дима пропустил. Он и в институте не особенно дружил с высшей математикой (хотя, на экзаменах всегда получал пятёрки, в крайнем случае, четвёрки), а здесь были такие дебри, что он почти сразу потерял нить рассуждения и едва не задремал под убаюкивающее воркование докладчика. Из полусна его вырвало предложение Леднёва задавать вопросы. Дима вскинулся, потёр рукавом глаза, воровато огляделся — не заметил ли кто его конфуза? — и сделал попытку сосредоточиться на происходящем.

— На каком расстоянии от «Лагранжа» вы оставили зонд-пеленгатор? — спросили из дальнего угла. Дима не разглядел спрашивающего, зато безошибочно опознал акцент — Жан-Лу Кретьен, французский астронавт из экипажа «Эндевора».

— Всего мы их поставили четыре. — с готовностью ответил Валера. — Самый дальний расположен в пятнадцати километрах от станции. Все зонды настроены на регистрацию электромагнитного излучения определённой сигнатуры. Они сохранят нужное нам положение около двух недель.

— Две недели… за это время прибудет не меньше пяти «посылок» с «Гагарина», если я не ошибаюсь? — прозвучало из противоположного угла. Спрашивал астрофизик, коллега Леднёва — тощий рыжеволосый парень, известный своим пристрастием к экстравагантным причёскам, за что ему не раз влетало от Леонова.

— Да, и я надеюсь засечь вызванные их прибытием всплески излучения. И, конечно, примерное направление на источник.

— Ещё вопрос, если позволите мсье Валери… — снова заговорил Кретьен. — Я ошибся, или вы действительно сказали, что зонды сохранят положение в течение недели? А что с ними будет потом?

По-русски он говорил почти безупречно, ответил Дима. Не то, что француз Шарль из его подшефной группы «юниоров».

Леднёв поскрёб переносицу кончиком карандаша.

— Ну, у этих устройств нет маневровых двигателей. Полагаю, они попросту разбредутся по окружающему пространству, хотя ещё в течение какого-то времени будут действовать и передавать на «Лагранж» данные.

— И как долго? — продолжал допытываться француз.

— До двух недель. Потом исчерпается запас энергии в батареях, ведь солнечных панелей или иных источников энергии у зондов тоже нет.

— Позвольте… э-э-э… Валерий?

На этот голос обернулись все, без исключения.

— Просто Валерий, с вашего позволения. — торопливо отозвался Леднёв.

— Хорошо… просто Валерий. — кивнул начальник экспедиции. — Я полагаю, если «обруч» всё же удастся обнаружить, он будет от нас на весьма значительном удалении от «Лагранжа»?

— По моим расчётам, не менее двадцати тысяч километров. Но, возможно, гораздо больше.

— Насколько больше?

— Раз в десять, и это не предел.

— Двести тысяч километров… — Леонов задумался. — Немало, однако, не является непреодолимым препятствием. Должен отметить, что вы с Ветровым… где он, кстати?

Окружающие заозирались. Дима торопливо вздёрнул руку, обозначая своё присутствие.

— А-а-а, он здесь, как я вижу… Так вот, вы отлично справились с установкой зондов, но для ловли «звёздного обруча» «крабы» не годятся, как вы надеюсь, понимаете.

По кают-компании пролетели шепотки. Это понимали все.

— Скорее всего, не подойдёт и «попрошайка». — продолжал Леонов. — То есть в теории, с дополнительными запасами воздуха и провианта такой полёт возможен, но он представляется мне слишком рискованным. А потому, предлагаю вам, Ветров, проработать вариант использования «Эндевора». Жан, если вас не затруднит — помогите молодому человеку. Джанибекова я предупрежу.

— Уи. — коротко ответил француз. — В смысле, да, конечно.

Дима, услыхав о том, что ему предстоит, напрягся. Уровень был явно не его — хотя, Архипычу, конечно, виднее. Недаром тот перед этой экспедицией занимал пост заместителя начальника Центра Подготовки и, уж конечно, в состоянии оценить способности подчинённых и их пригодность для той или иной задачи. На миг его охватила гордость — знала бы Нина, какие дела ему поручают!

— И подумайте о том, чтобы взять с собой один из «крабов». Его будет нетрудно пристыковать к «Эндевору» снаружи. — добавил Леонов. — Уверен, он вам пригодится. А сейчас… — он демонстративно посмотрел на запястье, где, как и у остальных, красовался персональный браслет, — не пора ли расходиться, товарищи? Что-то мы заболтались, а ведь работа не ждёт!

— Ты уверена, что действительно жаждешь туда попасть? Вот прямо очень-очень?

С некоторых пор у меня появилась привычка: когда я в затруднении, что-то обдумываю, то достаю балисонг и начинаю его крутить. Юлька косилась на порхающую в моих пальцах стальную бабочку с нескрываемым неодобрением.

— А то ты не захотел бы! Даже не пытайся уверять, что нет, всё равно не поверю…

— И в мыслях не было. Но учти, твоя практика затянется на лишние недели три. Пока ещё они там, на «Лагранже» запустят «батут» — придётся торчать в трёхстах миллионах километров от дома, когда наши будут уже валяться на травке. Или, скажем, на пляже, где-нибудь в Крыму. Что, скажешь, по Земле не соскучилась?

Сегодня утром Юлька получила от астрофизика Валерия Леднёва радиограмму с приглашением прибыть на станцию «Лагранж» чтобы присоединится к его тсследовательской группе. Предэкзаменационная практика, сообщал он, будет засчитана надлежащим образом, вопрос с начальником станции «Ловелл» Георгием Гречко согласован, ждём…

— Соскучилась, конечно. — она прерывисто вздохнула. — Маму тысячу лет не видела, дом… Но Лёш, сам подумай: это шанс своими глазами увидеть, как воплощается моя идея! Леднёв пишет, что если я потороплюсь — тоуспею на борт «Эндевора». Кстати, Дима тоже с нами полетит!

— Это хорошо. Хоть спокойнее за тебя будет.

Мне и правда, полегчало, когда я узнал, что наш с Юлькой артековский вожатый тоже собирается принять участие в ловле «звёздного обруча». Двумя днями раньше я получил от него радиограмму — с подробным изложением планов и просьбой ничего пока не говорить Юльке.

— Он что же, будет командовать кораблём?

Она удивлённо вздёрнула бровь.

— Нет, конечно, как тебе такое в голову могло прийти? Он не пилот, не проходил нужной подготовки, а у «Эндевора» свой экипаж, с командиром Джанибековым. Дима будет управлять «крабом» — чтобы на месте, когда они найдут «обруч», прицепить его к кораблю для буксировки к «Лагранжу».

— Если обнаружат. — многозначительным тоном поправил я.

— А куда он денется? Леднёв пишет: зонды уже расставили, осталось только засечь местоположение.

Я пожал плечами.

— Если ждёшь, что я начну тебя отговаривать — то зря. Лети, раз уж решила.

— Решила, да… — она замялась. — Сразу, как только получила радиограмму. Слушай, Лёш… ты не обижаешься, что я одна лечу одна, без тебя?

…Вот что тут ответить? Сказать что да, обидно, и ещё как, потому что и самому хочется поучаствовать в самой дальней из всех предпринятых на настоящий момент космических экспедиций? И тоже не терпится, оседлав «краб» (зря, что ли нас учили?) поучаствовать в ловле таинственного инопланетного артефакта?..

— Ну что ты, конечно, нет! — соврал я, сделав для убедительности большие глаза. — Да и некогда. На мне программа испытаний этого лазерного самопала, помнишь, вчера показывал? Вот как раз на сегодня и намечена первая вылазка…

— На багги поедешь, с Пьером Дюбуа? — Юлька явно обрадовалась перемене темы. — И далеко?

— Нет, не очень. Километра за два с половиной от главного купола «Ловелла», возле восточной кромки кратера. Геологи говорили — там, вроде, подходящие обломки скал, просят проверить в первую очередь. А ты когда на «Гагарин»?