Стоя вполоборота, Кэлен подняла руку и приняла на нее парнишку. Рука коснулась тощей груди. Его ноги оторвались от земли. Не то чтобы он повис на руке, а скорее болтался, как перышко на ветру.

Время принадлежало Кэлен.

Ей не нужно было вызывать свой дар, достаточно было перестать его сдерживать. Чувства теперь не важны, важна лишь истина.

Это не маленький мальчик — избитый, одинокий, напуганный.

Это враг.

Кипящая холодная сила выплескивалась из нее. Поднимаясь из темных глубин, она послушно заполняла каждую клеточку ее существа.

Кэлен не испытывала ни ненависти, ни ярости, ни ужаса… ни сожаления. В это бесконечное мгновение ее разум был пустотой, лишенной эмоций. Осталось одно — ощущение остановившегося времени.

У мальчишки нет ни малейшего шанса. Теперь он принадлежит ей.

Кэлен не колебалась.

Она высвободила магию.

И эта мощь из эфирной составляющей сути Кэлен превратилась в реальную силу.

Беззвучный гром, могучий и всепоглощающий, сотряс воздух.

Лицо мальчишки исказила ненависть владевшего им мужчины. Если в этот миг Кэлен была воплощением бесстрастности, то он — воплощением ненависти. Кэлен смотрела в глаза ребенка, зная, что сейчас он видит только ее безжалостные глаза.

Его разум — то, кем он был, его «я» — уже не существовал.

Деревья сотрясались от удара. С веток и сучьев посыпался снег. Кэлен с мальчиком стояли в центре вихря, все расширяющегося и расширяющегося снежного кольца.

Кэлен знала, что Джегань умеет проскальзывать и выскальзывать из человеческого разума между мыслями, в момент, когда самого времени не существует. У нее не было выбора, она должна была сделать то, что сделала. Она не могла позволить себе сомнения. Человеком под властью Джеганя не могла управлять даже Кара.

Покидая юный разум, Джегань сжег за собой все мосты.

Мальчик упал мертвым к ее ногам.

Кэлен стояла над телом мальчика. Она не ощущала ничего — только опустошенность и усталость, — как и всегда после применения магии Исповедницы. В лесу тишина. И пятна крови на снегу.

Только сейчас Кэлен поняла, что могла убить Кару. После прикосновения Исповедницы Морд-Сит долго не живут. Но выбора не было. Она все сделала, чтобы предупредить Кару. Но Кэлен никак не могла допустить, чтобы хоть что-то повлияло на ее решение, помешало сделать то, что должно быть сделано. Малейшее колебание — и все могло обернуться катастрофой.

И только теперь, когда все позади, в ней проснулся страх. Кэлен огляделась по сторонам: Кара лежала на снегу справа от нее. Если Кара прикасалась к мальчишке, когда Кэлен выпустила свою магию…

Кара застонала. Кэлен подбежала к ней и опустилась на колени. Вцепилась Каре в плечо, перевернула на спину.

— Кара… Ты в порядке?

Кара зажмурилась, превозмогая боль, и брезгливо поморщилась.

— Ну да, я в порядке! Ты что, думаешь, я настолько глупа, чтобы за него цепляться, а?

Кэлен улыбнулась.

— Ну конечно, нет. Ты так сиганула, что я уж подумала, не свернула ли ты себе шею.

Кара сплюнула снег и грязь.

— Почти.

Уоррен помог им обеим подняться. Морщась от боли, он растер плечи, потом локти. Кэлен не раз говорили, что оказаться рядом с Исповедницей, когда она выплескивает свою силу, — штука довольно болезненная, кажется, что все суставы разламываются. К счастью, это не наносило реальных повреждений, а неприятные ощущения довольно быстро проходили.

Уоррен посмотрел на тело мальчика, и Кэлен поняла, что он испытывает и другую боль, которая пройдет далеко не так быстро.

— Благой Создатель, — еле слышно прошептал Уоррен. Он посмотрел на Кэлен и Кару. — Ведь это ребенок. Неужели так уж необходимо…

— Да, — отрезала Кэлен. — Совершенно необходимо. Мы с Карой уже сталкивались с подобной ситуацией. С Марлином.

— Но Марлин был взрослым. А Лайл такой маленький… такой юный. Какая реальная опасность в том…

— Уоррен, не заводи волынку на тему «что было бы, если». Его разум контролировал Джегань — в точности также, как и разум Марлина. Мы это уже проходили. Он смертельно опасен.

— Если уж я не смогла его удержать, — добавила Кара, — то ничто не могло.

Уоррен вздохнул. Он опустился на колени и, поглаживая висок мальчика, зашептал молитву.

Потом поднялся, отряхнул снег.

— Думаю, это вина Джеганя. В конце концов, именно Джегань все это затеял.

Вдалеке Кэлен заметила солдат. Они спешили ей на помощь и уже поднимались по склону холма. Кэлен пошла им навстречу.

— Если тебе хочется так думать.

Кара шла рядом с ней. Уоррен постоял немного в нерешительности, потом догнал Кэлен и схватив за руку, заставив остановиться.

— Ты ведь имеешь в виду Энн, так?

Кэлен сдержала гнев и внимательно посмотрела в голубые глаза Уоррена.

— Уоррен, ты тоже жертва этой женщины. Тебя ведь забрали во Дворец Пророков еще ребенком, верно?

— Ну да, но…

— Никаких но. Они пришли и забрали тебя. Они пришли и забрали это несчастное дитя. — Она оглянулась на мертвого мальчика на снегу. Сжала кулаки, ногти вонзились в ладонь. — Они пришли и забрали Ричарда.

Уоррен ласково коснулся руки Кэлен.

— Я знаю, чем это кажется на первый взгляд. Пророчество зачастую…

— Вот! — Кэлен указала на мертвое тело. — Вот оно, пророчество! Смерть и горе — и все во имя пророчества!

Кэлен была в ярости — Уоррен даже не пытался с ней спорить.

Кэлен усилием воли заговорила спокойней:

— Скольким еще придется бессмысленно погибнуть из-за извращенной верности пророчеству, из-за слепого стремления воплотить его в жизнь? Если бы Энн не послала Верну за Ричардом, ничего бы не произошло!

— Откуда ты знаешь? Кэлен, я понимаю твои чувства, но как ты можешь быть в этом уверена?

— Барьер спокойненько себе стоял три тысячи лет! И разрушить его мог лишь волшебник, обладающий обеими сторонами магии. А таковых не было до рождения Ричарда. Энн послала Верну за ним. Не сделай она этого, барьер и по сей день бы стоял. И Джегань с его Орденом так и торчал бы по ту сторону. Срединные Земли были бы в безопасности. И этот вот паренек гонял бы где-нибудь мячик.

— Кэлен, все не так просто, как тебе кажется. — Уоррен с досадой развел руками. — Я не желаю с тобой спорить, но хочу, чтобы ты поняла, что пророчество осуществляется многими путями. Оно часто само ищет решение. Не пошли Энн Верну за Ричардом, вполне могло оказаться так, что он сам, по совсем иной причине, пришел бы туда и разрушил барьер. Кто знает? Как ты не поймешь! Может быть, этому просто суждено было случиться, а Энн была лишь средством. Не она, так кто-нибудь другой мог оказаться на ее месте.

Кэлен стиснула зубы.

— Сколько еще крови, сколько еще трупов, сколько еще горя потребуется, чтобы ты увидел, какие несчастья обрушили пророчества на мир?

Уоррен грустно улыбнулся.

— Я пророк. И всегда хотел быть пророком, чтобы помогать людям. Если бы я в самом деле полагал, что пророчества — это зло, то не посвятил бы себя этому. Не забывай, что если бы не пророчество, ты бы никогда не повстречалась с Ричардом. Разве ты не рада, что он вошел в твою жизнь? Я так очень рад знакомству с ним.

Ледяная ярость во взгляде Кэлен стерла теплую улыбку с его лица.

— Лучше одинокая жизнь без любви, чем все эти беды. Я бы предпочла никогда не встречаться с ним — это лучше, чем осознать, что он для меня значит, а потом видеть, как его бросают на скалы этой фанатичной веры в пророчества.

Уоррен спрятал руки в рукава и уставился в землю.

— Я понимаю, ты вправе все так воспринимать… Пожалуйста, Кэлен, поговори с Верной.

— Чего ради? Она выполняла приказы Энн.

— Просто поговори с ней. Я едва не потерял Верну, потому что она испытывала те же чувства, что и ты сейчас.

— Верна?

Уоррен кивнул.

— Она считает, что Энн ее злонамеренно использовала. Двадцать лет она тщетно искала Ричарда, хотя все это время Энн точно знала, где он находится. Можешь себе представить, что испытала Верна, когда об этом узнала? Было и многое другое. Энн хитростью заставила нас всех поверить в ее смерть. Она вынудила Верну стать аббатисой. Она была очень близка к тому, чтобы швырнуть в огонь путевой дневник.