— Но...

Мрисвиз натянул на голову капюшон и исчез в вое ветра.

Как ни вглядывался Тобиас во тьму, он не видел ничего, кроме снега.

Почему эти порождения зла помогли ему? Почему убили его врагов? Почему позволили ему уйти живым?

Внезапное озарение словно теплой волной омыло его. Их послал Создатель! Ну конечно! Как он мог быть настолько слеп? Магистр Рал сказал, что убил мрисвизов. Но магистр Рал — приспешник Владетеля. Если бы мрисвизы были порождением Зла, он сражался бы вместе с ними, а не против них.

Мрисвиз сказал, что их послал сноходец. А Создатель является Тобиасу во сне. Нет, сомнений быть не может, наверняка мрисвизов послал Создатель.

— Лунетта, — обернулся Броган к сестре. — Мне во сне является Создатель. Именно его они имели в виду, говоря о сноходце. Лунетта, Создатель послал их, чтобы меня защитить.

Лунетта круглыми глазами смотрела на брата.

— Сам Создатель выступил в твою защиту! Сам Создатель хранит тебя! Должно быть, он уготовил тебе великое предназначение.

Броган подобрал меч, который выронил в страхе, и выпрямился, улыбаясь.

— Надеюсь, Лунетта. Я всегда исполнял его волю, поэтому Он меня защитил. Поторопись, мы должны поскорее уехать, как Он велел нам устами своих посланников.

Броган двинулся вперед, но дорогу ему преградила высокая фигура.

— Так-так, господин генерал. Куда-то собрались? — На лице д’харианца появилась угрожающая ухмылка. — Хочешь наложить на меня заклятие, колдунья?

Тобиас еще не убрал меч в ножны, но прекрасно понимал, что ему не успеть.

Раздался сухой удар, и гигант рухнул лицом в снег к ногам Брогана. Над ним Тобиас увидел Гальтеро с дубинкой в руках.

— Ну, Гальтеро, этой ночью ты заслужил повышение.

Создатель вновь одарил его бесценным даром, лишний раз доказав, что для благочестивого человека нет ничего невозможного. К счастью, Гальтеро хватило ума воспользоваться дубинкой, а не ножом. Огромный д’харианец был жив, хотя и истекал кровью.

— Ну что ж, в конечном итоге эта ночь оказалась чрезвычайно удачной. Лунетта, ты вылечишь этого парня, но перед тем тебе придется еще потрудиться во славу Создателя.

Лунетта склонилась над бесчувственным телом, пробежав пальцами по окровавленным волосам.

— Может, я сначала его подлечу? Гальтеро быть сильнее, чем он думает.

— А вот это, сестрица, было бы неразумно. Лечение подождет. Лошади готовы?

— Да, господин генерал, — ответил Гальтеро.

Тобиас достал кинжал, который отдал ему Гальтеро.

— Поторопись, Лунетта. — Присев на корточки, он перекатил бесчувственное тело на спину. — А потом мы двинемся по следу Матери-Исповедницы.

Лунетта, приблизившись, пристально поглядела на оглушенного д’харианца.

— Но, господин генерал, я же сказала, что волшебная паутина скрывает ее от нас. Мы не можем увидеть нити этой паутины. Мы не узнаем ее.

Губы Брогана растянулись в злобной усмешке.

— Но одна нить все же известна. Имя Матери-Исповедницы — Кэлен Амнелл.

Как Верна и опасалась, она превратилась в пленницу. Пленницу высокопоставленную, пленницу за бумажными запорами — но все равно пленницу.

Зевая, Верна перебирала бумаги. Любые расходы требовали ее подписи. Она решительно не понимала, зачем это нужно, но, поскольку вступила в должность всего несколько дней назад, пока не могла отважиться заявить, что просмотр и визирование бумаг — пустая трата времени. Сестра Леома, или Дульчи, или Филиппа, отводя глаза, тихо объяснили бы, что это делается не для того, чтобы утомлять аббатису, а потому, что так нужно. При этом ей еще бы пришлось выслушать долгую речь насчет пагубных последствий, которые не замедлят случиться, если аббатиса не будет лично заниматься проверкой финансов — делом, едва ли требующим значительных усилий с ее стороны, но столь необходимым для блага обители.

Вздохнув, Верна принялась изучать отчет по расходам на конюшни: овес и сено, упряжь, замена подков, ремонт денника, разнесенного вдребезги жеребцом, а также починка стены, разбитой лошадьми, которые испугались чего-то среди ночи. Придется серьезно поговорить с конюхами, чтобы получше воспитывали своих питомцев. Обмакнув перо в чернила, Верна снова вздохнула и поставила внизу листа свою подпись.

В дверь негромко постучали. Верна взяла следующую бумагу — длиннющий отчет от мясника — и начала медленно просматривать цифры. Она и представления не имела, как дорого обходится содержание Дворца Пророков.

Стук повторился. Наверное, это сестра Дульчи или Феба с очередной кипой бумаг. Верна еще ни разу не успела подписать документы до того, как принесут новые. И как только аббатиса Аннелина умудрялась со всем этим справляться? А может, это сестра Леома желает поведать об очередных беспорядках, которые повлек за собой какой-нибудь недостаточно хорошо продуманный приказ аббатисы или просто неосторожно брошенное замечание. Лучше всего не открывать — тогда тот, кто стучится, решит, что она занята, и уйдет.

Кроме своей старой подруги Фебы, Верна взяла себе в помощницы сестру Дульчи — не столько из-за ее опыта, сколько ради того, чтобы она почаще была на виду. По той же причине были назначены на должность «доверенных советников» сестры Филиппа и Леома. Верна ни одной из них не доверяла, хотя и вынуждена была признать, что они показали себя дельными советницами и всегда в первую очередь думали об интересах Дворца и аббатисы. Верну, надо сказать, сильно огорчало, что она не может найти ни одного изъяна в советах, которые они давали.

Стук повторился — вежливый, но настойчивый.

— Да? В чем дело?

Дверь приоткрылась, и появилась кудрявая голова Уоррена. За ним Верна увидела сестру Дульчи, которая, вытянув шею, пыталась разглядеть, далеко ли аббатиса продвинулась с документацией. Не обращая внимания на недовольный взгляд Верны, Уоррен спокойно вошел в кабинет.

Во время схватки между предшественницей Верны и сестрами Тьмы кабинет основательно пострадал. Его восстановили как можно скорее, чтобы новая аббатиса не испытывала неудобств, и Верна точно знала, в какую сумму обошелся ремонт. Она сама подписывала счета.

Уоррен облокотился на ореховый стол и взглянул Верне в глаза.

— Добрый вечер, Верна. Я вижу, ты вся в работе. Важные дела, смею предположить, раз ты засиделась так поздно?

Верна поджала губы. Но прежде чем она успела разразиться гневной тирадой, сестра Дульчи, воспользовавшись возможностью, просунула голову в дверь.

— Я только что закончила обработку сегодняшних докладов, аббатиса. Не желаете ли получить их сейчас? С предыдущими вы, должно быть, уже заканчиваете?

Верна с мерзкой улыбочкой ткнула пальцем в гору бумаг на столе. Сестра Дульчи еле заметно вздрогнула. Ее проницательные глаза обежали комнату, на мгновение задержавшись на Уоррене. Потом она вошла в кабинет и пригладила седые волосы жестом, означавшим покорность судьбе.

— Могу я чем-то помочь, аббатиса?

Верна развела руки над столом.

— Да, сестра, еще как можете! В этом деле ваш опыт будет просто незаменим. — Верна протянула ей один из документов. — Я хочу, чтобы вы немедленно отправились на конюшню. У нас там возникли неприятности, и источник их окутан тайной.

Сестра Дульчи расцвела.

— Неприятности, аббатиса?

— Да. Похоже, пропало несколько лошадей.

Сестра Дульчи, чуть наклонившись, понизила голос и произнесла в присущей ей снисходительной манере:

— Если я правильно припоминаю доклад, о котором вы говорите, аббатиса, лошади ночью испугались чего-то и убежали. Ничего страшного, скоро они сами вернутся.

— Да, конечно, сестра. Но все же я хочу, чтобы мастер Финч объяснил, каким образом лошади умудрились сломать стену и почему они до сих пор не найдены.

— Прошу прощения, аббатиса?

Верна приподняла бровь в насмешливом недоумении.

— Мы ведь живем на острове, не так ли? Куда они могли исчезнуть с него? Стража на мосту не видела их. Во всяком случае, у меня нет доклада об этом событии. В это время года рыбаки от зари до зари ловят рыбу, и тем не менее никто из них не видел переплывающих реку лошадей. Так где же они?