– И ты полагаешь, – предположила она, – что это вполне разумно и ключ должен походить на меч?

– Да. Магия, которую предполагается вложить в меч, задает цель его применения, не так ли? Кроме того, не сомневаюсь, что высвобождение того, что он оберегает, подразумевает – дурной человек эту силу использовать не сможет.

– Но, если сила невероятно опасна, а ключа нет, то зачем прятать в Храме Ветров шкатулки, в которых она хранится?

– Хороший вопрос, – оценил он. – Сложность в том, что если все пойдет совсем плохо, ключ будет единственным шансом спасти нас, когда мы окажемся на грани уничтожения.

Он придвинулся ближе и понизил голос, хотя никто не мог их подслушать.

– Видишь ли, ключ, который я пытаюсь создать, – не просто ключ для работы с силой, а предназначен только для того, кто должен его использовать. Это должен быть достойный человек с достойными мотивами, иначе ключ не сработает. Используя магию, можно учитывать не только свойства самого ключа, но и намерения того, у кого он в руках.

Магда знала от Бараха, что к опасной магии обычно применяют много уровней защиты. Обложки и переплеты магических книг обычно содержат еще и магическую защиту. Исидора упоминала, что Мерит среди прочего занимался созданием переплетов для магических книг. Очевидно, он использовал ту же концепцию для создания ключа к Силе.

– Но все это лишь рассуждения, поскольку ты не можешь сделать ключ и доказать свою правоту.

– Ну, да, пожалуй, так. Трудности в том, – сказал он, – что в Цитадели есть такие…

– Ты о Совете?

Он скривил губы, но согласился.

– Отличная догадка.

Она уже устала от боя с тенью.

– Это было вовсе не сложно.

Его лицо осветила мимолетная улыбка, но затем он снова стал серьезным.

– Совет хочет получить его любой ценой. Они хотят, чтобы ключ был создан.

Магда снова отпила воды, чтобы вернуть голосу спокойствие.

– Зачем? Если общеизвестно, что сила заперта в Храме, зачем Совету ключ?

– Мне назвали великое множество причин, ни одна из которых не кажется разумной, но Совет очень настойчив. Они хотят, чтобы ключ был сделан, и чем скорее, тем лучше. В конечном счете они ведь не обязаны ни перед кем отчитываться. Желания и распоряжения Совета не означают, что они выполнимы, но там не хотят выслушивать никаких объяснений.

– Я хорошо представляю, каким непреклонным бывает Совет.

– В моем случае он определенно таков.

Мысли Магды неслись наперегонки.

– Кто из членов Совета этого требует?

– Все, но, похоже, наиболее настойчивы Вестон и Гаймер.

– Вестон и Гаймер. Следовало догадаться, – буркнула себе под нос Магда. Затем снова подняла взгляд. – Думаю, Совет не хочет, чтобы на основе этой же магии был создан такой человек, который способен отличать истину от лжи.

Его карие глаза снова уставились на нее.

– Исповедник, – поправил он.

– Исповедник? – спросила Магда.

– Именно.

Она подалась к нему, озадаченная этим словом.

– Исповедник?

– Да, так я назвал человека, которого пытаюсь создать, потому что сила, которую я вложу в него, сможет заставить любого – решительно любого – говорить правду, какой бы отвратительной она ни была, как бы отчаянно он ни старался скрыть ее, какую бы ложь ранее ни плел. Прикосновение Силы Исповедника все меняет.

– Значит, Совет хочет, чтобы ты создал ключ, который, возможно, даже не получится использовать, но не Исповедника, который, возможно, очень понадобится?

– Смешно, да?

– Если не сказать больше. – Она задумалась, только ли это смешно. – Я все же не понимаю, почему для ключа и для Исповедника нужны одинаковые базовые элементы.

– Потому что основное назначение обоих – служить делу истины.

– Как ключ может служить делу истины? Исповедник – понимаю, но ключ…

– В основе работы и ключа, и Исповедника – установление подлинности. Могущество Исповедника может заставить человека раскрыть правду, тогда как все заложенные в ключ процедуры включают в себя проверку подлинности оснований. Подлинность – и есть истина. Поэтому и Исповеднику, и ключу нужны одинаковые формулы, чтобы запустить их главную функцию.

Почти таким же образом, как контролирующая сеть распознает заклинание, основные элементы новой формы магии, которую я пытаюсь создать, соотносят намерения с подлинностью. В случае Исповедника человек теряет способность говорить что-либо, кроме правды.

Ключ таким же образом проверяет некую совокупность. Благодаря дополнительной проверке подлинности он не позволяет использовать его человеку, который, например, лжет о том, как будет применять эту силу.

– Может быть, Совет не хочет, чтобы ты создавал Исповедника, потому что боится правды, – предположила Магда.

– Возможно, в самую точку.

– Но при этом им нужен ключ.

– Именно так, – подтвердил Мерит. – Они хотят просто получить ключ, а с ним возможность применить эту силу. Но я не думаю, что стоит доверять кому-то ключ к такой могучей силе, даже Совету, поэтому собираюсь сделать более сложный ключ. Создать его куда труднее; если я когда-нибудь получу шанс наконец запалить контролирующую сеть, это будет стоить дополнительных лет работы.

А пока невозможно создать ни того, кого я хочу создать, ни то, что нужно Совету, – необходимая для этого информация хранится за пределами досягаемости, в Храме Ветров. Без этих расчетов мне не создать ни ключа, ни Исповедника. Но о ключе можно до поры не беспокоиться: сила, как и формулы, надежно спрятана там, где не достать.

Магде показалось, что ей дурно. Она отпила большой глоток воды. Ее чрезвычайно интересовало, почему Совет боится правды. Но в голове крутился более важный вопрос, и она переключила внимание на него.

– А как этот человек, Исповедник, сможет заставить других говорить только правду?

Он смутился и подыскивал слова.

– Пойми, Магда, Исповедник – крайнее средство добыть правду, к которому следует прибегать в последнюю очередь. Например, чтобы убийца признался в содеянном так, чтобы мы точно знали о его жертвах, точно знали – он виновен. Или, допустим, если человек похитил ребенка ради выкупа. Или еще хуже. Исповедник сможет отличить истину от лжи и обмана.

Она вскинула брови.

– А предателя можно будет заставить полностью во всем признаться?

– Вне всяких сомнений.

Магда прижала пальцы к вискам, пытаясь осознать всю значительность того, что он говорил.

– Но как этот Исповедник будет применять свою силу?

– Магия, которую я вложу в него, как и в ключ, – сказал Мерит, – будет содержать элементы как магии Ущерба, так и магии Приращения.

– Значит, для создания Исповедника тебе потребуется волшебник.

– Вовсе нет, не обязательно. Человек станет лишь вместилищем для этой способности, этой уникальной разновидности магии.

– Но если он не обладает магическим даром…

– В каждом есть хотя бы искра дара. Это часть нашей жизненной силы. Просто у всех магия проявляется в разной степени. Тебя называют неспособной к магии, но по сути это не совсем так.

Жизнь всех нас связывает с магией, как видно из рисунка Благодати. Поэтому для создания Исповедника мне не нужен волшебник, подойдет любой человек.

Проведя много времени с Барахом и другими волшебниками, Магда отчасти познакомилась с их миром и с тем, что они считали достижимым и осуществимым. Она, вероятно, не вполне понимала, что они делали и как, но в целом разобралась с границами их способностей.

Ее глаза округлились от внезапного озарения.

– Ты используешь измененный рисунок Благодати?

– Конечно, – ответил он, будто о самом обычном деле.

Вот – в частности – почему люди опасались творцов. Те рассуждали не с точки зрения допустимого, а с точки зрения того, каким способом что-либо можно реализовать. Мерит собирался сделать нечто необычное, а для большинства вообще граничащее с безумием.

– Но ты ведь сможешь вернуть человека, превращенного в Исповедника, обратно, да? Я имею в виду…