Кислая мина Зедда вернулась.

– Да, тут неувязочка.

– Но это еще не все, – добавил Ричард и показал Зедду кольцо с Благодатью. – Магда Сирус с Мерритом оставили его для меня.

Зедд нахмурился:

– Сама первая Исповедница?

– Оно предназначено «избранному».

– Откуда ты знаешь, что оно предназначено тебе? При нем было еще послание?

Ричард кивнул:

– Послание из трех частей, написанное на языке Творения, спрятанное вместе с кольцом за дверью, закрытой магическим щитом. Они провели там в целости и сохранности три тысячи лет. Первая часть гласит: «Если ты читаешь это, значит, ты – Несущий Смерть. Барьер пал, и ты оказался перед тем, от чего мы не смогли избавиться полностью. Тебе предстоит воевать».

– Ну, пожалуй, это подтверждает, что речь действительно о тебе, ты – «избранный». А что насчет других частей послания?

Ричард прищурился, припоминая точнее, и произнес:

– Вторая гласит: «Знай, что сейчас жизнь уповает только на тебя. Знай, что ты на грани жизни и смерти. Ты можешь стать тем, кто спасет мир живых, или тем, кто уничтожит его. Твоя судьба не предопределена, ты творишь ее сам».

– Речь как будто бы о прикосновении смерти внутри тебя, – отозвался Зедд. – Прикосновение Джит удерживает тебя на грани между жизнью и смертью.

– Мне тоже так показалось, – согласился Ричард. – Но сложность в том, что сочетание причин и следствий, в результате которого я должен спасти жизнь или уничтожить ее, настолько сложно и имеет столько вариантов, что я не понимаю, как именно должен это сделать, и эти слова для меня бесполезны.

Зедд негромко кашлянул, соглашаясь.

– А третья часть? Может, она все объясняет?

– Вовсе нет. В третьей говорится: «Знай, в тебе есть все, чтобы выжить. Используй это. Ищи истину. Знай, наши сердца с тобой. Твори свою судьбу и следуй ей ради жизни, висящей на волоске. Оставляем тебе напоминание обо всем важном, храни его». Магда Сирус и волшебник Меррит хотели, чтобы кольцо стало для меня напоминанием о необходимости сражаться.

Зедд молчал, не зная, что ответить.

– Есть хоть какие-то соображения, что мне следует сделать? – наконец спросил Ричард.

Волшебник отвернулся, вглядываясь в окружающую темноту.

– Идея и правда есть, мой мальчик.

Ричард настороженно вгляделся в лицо деда, резко очерченное отсветами костра.

– Правда? Ты знаешь, как мне следует поступить?

Зедд кивнул:

– На самом деле об этом я и хотел поговорить. Нарочно улучил минуту, когда ты остался один. И послание от Магды и Меррита подтверждает мою правоту.

Ричард потер наморщенный лоб и замер, осознав, что тем самым пытается избавиться от криков, доносящихся из глубины сознания. Тогда он сосредоточился на жужжании и стрекоте ночных насекомых. По бледному небу проскальзывали силуэты летучих мышей, которые бесшумно летали по замысловатым траекториям, охотясь на жуков.

– Мне нужны твои советы, Зедд, – тихо произнес Ричард. – Мой разум в смятении. От меня зависит слишком многое.

Волшебник пристально посмотрел на внука. В угловатости дедова лица Ричард читал, что тот встревожен не на шутку.

– Когда мы доберемся до крепости и избавимся от прикосновения смерти, тебе надо будет уйти, мой мальчик.

Ричард на мгновение замер, не уверенный, что не ослышался.

– Что значит уйти? Что ты имеешь в виду?

– В прямом. Просто уйти. Все бросить.

Ричард наморщил лоб, пытаясь понять деда.

– Бросить что?

– Все и всех. Вам с Кэлен пора зажить своей жизнью. Вы оба долго жертвовали собой и своими интересами, сражаясь ради общего блага. А теперь настало время все бросить и начать жить для себя, заботясь только о своем счастье. Ты сделал уже вполне достаточно, Ричард. Даже более чем достаточно.

Ричард был ошеломлен. По тону деда он понимал, что тот совершенно серьезен.

– Не понимаю, Зедд. Разве я могу поступить так, когда от меня зависит все?

Зедд тяжело вздохнул:

– Ричард, мир существует уже очень давно, а ты появился в нем сравнительно недавно. Сколько раз на протяжении нашей истории ему грозила опасность? Сколько раз он оказывался на грани уничтожения? Такое случалось и задолго до того, как ты занялся его спасением.

– Да, но сейчас нам грозит опасность, о которой предупреждали те, кто жил во время Великой войны. Именно они указали, что это я «избранный», что это у меня есть шанс остановить зло. Сейчас только я могу вмешаться и все исправить.

Зедд помедлил с ответом:

– С незапамятных времен существовали люди, стремившиеся повредить другим. Бывали периоды мира и расцвета наук, бывали темные времена, но человечество тем не менее выживало. Этот цикл повторяется снова и снова. Бывало трудно, но, несмотря ни на что, жизнь продолжалась.

Настала очередь Ричарда тяжело вздохнуть.

– Казалось бы, люди должны были извлечь из этого урок и позволить каждому жить своей жизнью.

Зедд пожал плечами:

– Сам я считаю это основным изъяном человеческой натуры.

– Что ты имеешь в виду? Какой изъян?

– Ненависть. Я считаю, что это главный людской порок. Другие существа просто растут и живут своей жизнью, но редкие люди руководствуются этими принципами.

– Естественно, среди людей есть и хорошие, и плохие. Впрочем, я по-прежнему не понимаю, о каком пороке ты говоришь.

– Что ж… ненависть… или нетерпимость… одна из главных движущих сил, заложенных природой. Нетерпимость – это суждение, а жизни суждения необходимы. Мыши не терпят сов и потому прячутся. Кролики не терпят волков. Это суждение позволяет им всегда сохранять бдительность. Избегать опасностей – естественно и необходимо. Это встроенный защитный механизм. Мы не задумываемся об этом всякий раз, поскольку оценка происходит сама собой. Например, мы терпеть не можем трупный запах. Терпеть не можем, что воры крадут наши вещи. Ненавидим убийц. Не терпеть такое – естественно, как для птиц естественно не выносить котов, почему они и поднимают гвалт всякий раз, как те попадают в их поле зрения.

В некоторых из самых ранних воспоминаний Ричарда Зедд выступал в роли учителя, точно как сейчас, поэтому он просто слушал, что еще скажет его дед.

– Отвращение к трупному запаху заставляет нас хоронить или сжигать мертвых, тем самым защищаясь от болезней. Ненависть к ворам побуждает остерегаться тех, кто хочет пробраться тайком и отнять еду у наших детей. Мы ненавидим убийц за то, что они отнимают жизни. Такого рода ненависть пробуждает осторожность – мы принимаем меры защиты: запираем двери, носим оружие и разными способами оберегаем близких. У животных ненависть – нетерпимость – на этом и заканчивается. Кролик равнодушен к овце – можно видеть, как они щиплют траву на одной лужайке. Животные защищают свою территорию, оберегая родичей и детенышей, но не захватывают землю, просто чтобы владеть ею. Люди общаются между собой, и это позволяет нам передавать свои суждения другим. Мы можем сказать: «Ненавижу ходить по этой дороге – она слишком крутая, я могу упасть и сломать шею». Это суждение, подкрепленное ненавистью, настолько в нашей природе, что легко передается от человека к человеку. Но у многих людей нетерпимость выходит за естественные, разумные пределы. Чувства становится трудно обуздать, и они берут верх. Такие люди теряют способность находить хорошее в чем бы то ни было. Утратив рассудительность, они руководствуются исключительно чувствами, и сила этих чувств такова, что их разум развивается только в одном направлении. Чувства становятся такими всепоглощающими, что эти люди утрачивают любовь к жизни. Они способны лишь ненавидеть.

В сердцах нормальных людей добро усмиряет ненависть – например, улыбкой можно погасить ссору. Но в людях с изъяном ненависть пылает так сильно, что она обращается и на добро, поскольку добро может остановить их, а они не хотят останавливаться. Ненависть становится основой их жизни. Они живут в ненависти, и та извращает их природу. Чтобы поддерживать в себе ненависть, они должны бороться с добром – так сказать, стереть улыбку. Вот эта упорная ненависть и есть основной изъян человеческой натуры с незапамятных времен. Он вынуждает воевать, захватывать, властвовать, разрушать. Ненависть обладает такой эмоциональной силой, что остальные принимают ее из страха. И распространяется она подобно панике в толпе. Выйдя за свои разумные пределы, ненависть существует исключительно в сфере эмоций, где перестает служить полезной цели и взамен, уподобляясь моли, проедает ткань самой цивилизации, разрушая способность людей к мирному взаимодействию. Она порождает драки детей и соседей, войны, геноцид и резню. Ненависть присутствует и в каждой великой державе, и в каждом скромном поселении. Она, ненависть, создает хулиганов и тиранов. Она неугасима, страстна, необузданна – и этот недостаток един для всех и каждого.