Кэлен ласково держала руку на плече юноши, пока они наблюдали, как уносят тело.

— Мне очень жаль, Брэдли. Как и ты, я всегда была о нем высокого мнения. Мне думается, он так долго видел, как страдает его сестра и королева, что это просто сломило его. Постарайся сохранить о нем хорошие воспоминания.

— Конечно, Мать-Исповедница.

— Мне нужно, чтобы один из ваших людей доставил послание Кайрилле, — сменила тему Кэлен. — Я собиралась отослать его с Гарольдом, но теперь нам понадобится гонец.

— Я об этом позабочусь, Мать-Исповедница.

Кэлен только сейчас поняла, что вообще-то очень холодно, а она даже не взяла плаща. Когда капитан отбыл — ему предстояло разместить своих людей и назначить гонца, — Кэлен вернулась в избушку.

Кара подкладывала в огонь поленья. Верна с Эди ушли.

Уоррен искал какую-то карту — в углу, в корзине с картами и диаграммами.

Он было направился к выходу, но Кэлен ухватила его за руку. Она заглянула волшебнику в глаза, зная, что эти синие глаза куда старше, чем кажутся, Ричард неустанно повторял, что Уоррен — один из умнейших людей, что ему доводилось встречать. Помимо этого, говорили, что настоящий талант Уоррена — это прорицания.

— Уоррен, скажи, мы все погибнем в этой безумной войне?

Его лицо осветила застенчивая, но лукавая улыбка.

— А мне казалось, ты не веришь пророчествам, Кэлен.

Она выпустила его руку.

— Пожалуй, нет. Забудь.

Кара вышла следом за Уорреном — она направилась на поиски дров. Кэлен устроилась поближе к огню и уставилась на статуэтку «Сильная духом», стоявшую на каминной доске. Зедд успокаивающе положил руку ей на плечо.

— То, что ты сказал Гарольду о том, что нужно думать головой, пользоваться своим умом, было очень мудро, Кэлен. Ты была права.

Ее пальцы коснулись гладкой, вырезанной из ореха статуэтки.

— Это то, что сказал Ричард, когда рассказывал мне, как наконец пришёл к пониманию того, что должен делать. Он сказал, что единственная власть, которой он может подчиняться, это власть разума.

— Ричард это сказал? Именно эти вот слова?

Кэлен кивнула, не отрывая взгляда от статуэтки.

— Он сказал, что первый закон разума гласит: что существует, то существует, что есть, то есть, и что на этом нерушимом железном принципе основывается всякое знание. Он сказал, что это основа, откуда произрастает жизнь. Он сказал, что мышление означает выбор, а желания и чаяния не есть факт и не являются способом познания. По-моему, этот пункт Гарольд блистательно подтвердил. Ричард сказал, что разум — это наш единственный способ понимания реальности, наш основной инструмент выживания. Мы можем и не затруднять себя думаньем, отказаться от данного нам разума, но не в нашей власти избежать падения в ту пропасть, которую мы отказываемся видеть.

Прислушиваясь к потрескиванию огня, Кэлен блуждала взглядом по статуэтке, что Ричард для нее вырезал. Не дождавшись от Зедда комментариев, она оглянулась на него. Старый волшебник смотрел в огонь, по его щеке катилась слеза.

— Зедд, что стряслось?

— Мальчик сам до этого дошел. — В голосе старика звучали одновременно одиночество и гордость. — Он понимает это… и совершенно правильно толкует. Он даже сам сформулировал его и применил.

— Дошел до чего?

— До самого основного правила, Шестого Правила Волшебника. Единственная власть, которой ты можешь подчиняться, это власть разума.

В его ореховых глазах отражался огонь очага.

— Шестое Правило — это ось, вокруг которой вращаются все остальные правила. Это не только самое важное из них, но и самое простое. И тем не менее именно его чаще всего нарушают или игнорируют, и именно оно — наиболее презираемое. Но им необходимо овладеть, невзирая на извечное возмущение бесчисленных глупцов.

Ничтожность, несправедливость и саморазрушение поджидают тех, кто его игнорирует, ибо полуправда гибельна даже для верных учеников, глубоко верующих и бескорыстных последователей.

Вера и чувства — ласковая основа зла. В отличие от разума вера и чувства не устанавливают границ для любого заблуждения, любого чаяния. Это — сильный яд, дающий одурманивающую иллюзию морального права на любое преступление.

Вера и чувства — это тьма в сравнении со светочем разума.

Разум — это квинтэссенция истины. И полностью понять и оценить жизнь можно только с помощью разума, подчиняясь лишь его власти. И отказываясь от власти разума, отторгая самостоятельное мышление, человек обрекает себя на смерть.

К утру следующего дня ушла примерно половина галеанской армии, подчиняясь приказу своей королевы и принца Гарольда. Оставшиеся, как капитан Райан и его молодые солдаты, предпочли сохранить верность Д'Харианской империи.

Лейтенант Лейден — бывший генерал — и все кельтонское войско тоже к утру отбыло в Кельтон. Лейден оставил Кэлен письмо, где написал, что, учитывая решение Галеи порвать с Д'Харианской империей, он вынужден вернуться домой, чтобы защищать Кельтон, поскольку, вне всякого сомнения, эгоистичные действия галеанцев приведут к тому, что Имперский Орден наверняка доберется до долины реки Керн и будет угрожать Кельтону. Он также высказал надежду, что Мать-Исповедница, безусловно, осознает, насколько велика угроза Кельтону, и понимает, что он вовсе не дезертирует и не бросает ее и Д'Харианскую империю, а всего лишь стремится защитить свой народ.

Кэлен знала об уходе войск. Генерал Мейфферт с Уорреном уведомили ее об этом. Так что она ждала этого и наблюдала за отходом армий. Генералу Мейфферту она приказала отпустить всех, кто пожелает. Война в собственном лагере ни к чему хорошему не приведет. А моральный дух тех, кто остался, крепко поддерживало осознание того, что они воюют за правое дело.

В тот же день, когда Кэлен сидела, сочиняя послание генералу Болдуину, командующему всеми кельтонскими войсками, к ней пожаловали генерал Мейфферт с капитаном Райаном. Выслушав их план, она дала капитану Райану разрешение с отборной группой д'харианских спецвойск провести рейды против Ордена. Уоррену и шестерым сестрам поручили сопровождать группу.

Имперский Орден уже продвинулся далеко на юг, и Кэлен срочно нужны были сведения о том, что Орден делает и в каком состоянии его войска. К тому же, учитывая отвратительную погоду — что, впрочем, было только на руку ее армии, — Кэлен хотелось усилить насколько возможно давление на Орден. Капитан Брэдли Райан и его почти тысячная банда были опытными горными егерями и приобрели свой воинский опыт примерно в таких же тяжелых условиях. Кэлен довелось сражаться с капитаном Райаном и его юными галеанскими солдатами, и она сама обучила их сражаться с превосходящими силами противника. Только вот на сей раз численность противника зашкаливала за миллион…

Отборные части генерала Мейфферта — которыми он командовал, пока Кэлен его не повысила — теперь возглавлял капитан Циммер, молодой блондин — д'харианец с бычьей шеей, квадратной челюстью и совершенно неотразимой улыбкой. И эти люди умели все то, что умели солдаты Райана, только были куда опытнее: невозмутимые в любой ситуации, выносливые, абсолютно бесстрашные — и совершенно хладнокровные убийцы. То, от чего большинство солдат бледнело, у этих вояк вызывало лишь ухмылку.

И сражаться они предпочитали именно партизанскими методами, на полную катушку используя свою специальную подготовку. И обожали, когда им предоставляли полную свободу делать то, что они лучше всего умеют. Так что Кэлен, вместо того чтобы контролировать их, полностью развязала им руки.

И все эти д'харианские солдаты коллекционировали уши врагов.

И они были абсолютно преданы Кэлен: она не пыталась командовать ими и не смешивала с остальными войсками, но важнее другое — всякий раз, как они возвращались из рейда, она просила их показать коллекции ушей. Этим ребятам нравилось, что их труд ценят.

Кэлен собиралась позже отправить их за коллекцией галеанских ушей.

Кэлен оглянулась на склонившуюся к корзине с картами аббатису. Уже прошла почти полная лунная фаза с тех пор, как Уоррен отправился в рейд с капитанами Райаном и Циммером. Хотя и довольно трудно предсказать, сколько времени могут длиться такие мероприятия, все равно им пора бы уже и вернуться. И Кэлен отлично знала, какая тревога скрывается за внешней невозмутимостью Верны.