Мост построили на удивление быстро. Воины с топорами очень споро повалили деревья, обрубили ветки и уложили два крупных ствола через пропасть вплотную один к другому. Зедд помогал. По крайней мере, сказал, что помогал. Кэлен считала, что воины прекрасно справились бы и без него.

Часть воинов переправилась на другую сторону и отправилась исследовать окрестности, другие занимались мостом. Срубили еще два дерева, их стволы разделили на более короткие бревна, а те расщепили на доски, чтобы соорудить настил для лошади. Он оказался удобным и для людей, и отряд быстро перешел по доскам, не пытаясь балансировать в темноте на бревнах с риском свалиться в пропасть.

Лошадь не хотела идти на мост, но ей завязали глаза, а Зедд применил успокаивающие чары и повел животное, бормоча ему на ухо ободряющие слова. Переход прошел быстро и без осложнений.

Впервые за долгое время Кэлен чувствовала себя в безопасности.

Ричарда аккуратно уложили. Кэлен хотела лечь рядом, но Зедд и Никки уже устроились спать по обе стороны от него, чтобы, проснувшись, сразу же им заняться. Кэлен не хотела мешать им.

Она сидела неподалеку от Ричарда и любовалась им в лунном свете. Зедд, сидя возле внука, поедал колбасу. Никки уже крепко спала рядом с Ричардом, положив руку ему на грудь, успокоенная его медленным дыханием, означавшим, что он еще жив.

Неподалеку от них Саманта спала мертвецким сном возле матери. Айрин же, сидя на земле и обняв колени, смотрела на лагерь и время от времени откусывала от сухаря. Поскольку время было уже позднее, Кэлен не успела рассказать колдунье о чуде, которое совершила ее дочь. Сама же Айрин, как ни странно, не проявила интереса. Возможно, она боялась узнать правду. Некоторые не любят перемен и хотят, чтобы их дети всегда оставались детьми.

Кэлен заподозрила, что потому-то Саманту почти не обучали магии. Ричард рассказывал, что девушка, похоже, знает о своих способностях меньше, чем следовало бы колдунье.

Некоторых – например, Ричарда – никогда не учили использовать магию. Впрочем, Ричарду не рассказывали о его способностях, чтобы защитить и спрятать от тех, кто стремился его уничтожить. Кэлен, напротив, с ранних лет наставляли, обучали и натаскивали во всем, что касалось применения ее власти, чтобы она могла защищаться. Хотя эти решения были полной противоположностью, оба оказались правильными. В конце концов, у Зедда были свои причины скрывать от Ричарда сведения о его способностях, а у матери Кэлен – свои настаивать на активном обучении.

Похоже, Саманта тоже крайне мало знала о задаче своего народа, волшебников затерянного в глухомани поселения Стройза. Возможно, за тысячелетия они и сами позабыли о своей миссии и о назначении барьера.

Очнувшись, Ричард захочет выяснить, знает ли Айрин что-нибудь такое, что может помочь им. Зло, тысячелетиями запертое за барьером, вырвалось на волю, а они почти ничего не знали о том, как остановить его, пока не стало слишком поздно.

Кэлен внимательно оглядела лагерь и увидела, что все устроились кто где и затихли. Она была так рада, что эти люди выжили и теперь в безопасности, что ей хотелось плакать от счастья. Но она сдержалась.

Вместо этого она развернула промасленную тряпицу с сушеным мясом, куском жесткой колбасы и небольшими кусочками соленой рыбы. Кэлен жадно отпила воды из бурдюка, запивая первый кусочек рыбы. Ей не очень-то нравилось сушеное мясо и соленая рыба, но сейчас это был пир, которым она наслаждалась. Более аппетитную копченую колбасу она оставила на потом.

Ей послышалось мягкое мурлыканье, чье-то урчание, и она подняла голову. И обнаружила, что смотрит в большие зеленые глаза какого-то существа, свернувшегося на самом верху того камня, к которому она прислонилась. Оно молча затаилось, уставившись на Кэлен.

Кэлен прекратила жевать; ее рука с куском сушеного мяса замерла на полпути ко рту.

Животное было в два или три раза крупнее обычной кошки, с такими же миндалевидными глазами. В лунном свете Кэлен увидела, что шерсть на спине существа – темная, пятнистая, еще больше темнеющая у плеч и задних лап. Зверь был толще обычной кошки, его мускулистые плечи напоминали плечи росомахи или барсука, но не было ни длинного носа, ни коротких лап, свойственных этим животным. Голова с тяжелыми надбровьями делала его похожим скорее на пуму. Как и короткая шерсть.

Кем бы он ни был, Кэлен видела такое существо впервые.

Первоначальная тревога понемногу улеглась – животное просто сидело, не проявляя признаков агрессии. И все же пальцами левой руки Кэлен прикоснулась к рукояти кинжала на поясе, убеждаясь, что оружие на месте и его можно быстро и легко достать.

Животное шевельнуло ушами, отслеживая движение Кэлен, когда та проверяла ножны. Уши были длинные, заостренные, с кисточками на концах. Усы существа напоминали кошачьи. Лапы выглядели значительно более толстыми, чем у всех виденных Кэлен кошек. Даже казались непропорционально большими. У многих животных в период взросления лапы несоразмерно велики, и Кэлен решила, что зверь, возможно, еще довольно юн. Хотя с уверенностью утверждать это было нельзя.

Существо посмотрело на нее большими зелеными глазами, потом опустило взгляд к еде в руке у Кэлен. Глаза под массивным лбом были с вертикальным кошачьим зрачком. На выразительной морде читались способность мыслить и уверенность в своих силах, что вполне сочеталось с выдающей любопытство, но расслабленной позой. Животное повернуло уши к Кэлен – по-видимому, сочтя ее интересной и достойной внимания.

– У тебя зеленые глаза, как и у меня, – мягко произнесла та.

Услышав ее голос, существо заурчало громче и на секунду зажмурилось. Затем снова посмотрело на Кэлен, осторожно привстало и подалось вперед, пытаясь обнюхать сушеное мясо в ее руке и оценивая расстояние – стоит ли прыгнуть.

Кэлен подняла кусочек повыше.

– Хочешь?

Животное посмотрело так, будто поняло ее слова. Оно явно хотело есть, но не забывало об осторожности.

Чтобы не напугать его, Кэлен, не сходя с места, медленно вытянула руку, предлагая кусочек мяса.

Животное подалось вперед, перенеся вес на мощные передние лапы, и подергивая носом, обнюхало руку. Кэлен видела перекатывающиеся под гладкой шерстью на плечах зверя мышцы. Удовлетворенное запахом мяса, оно осторожно взяло кусок из пальцев. Когда оно забирало мясо, Кэлен заметила, что в широкой пасти полно длинных, острых, как иглы, и довольно грозных зубов.

Не спуская с нее глаз, зверь немного отступил с добычей и, сгорбившись над ней, принялся есть, совсем как кошка.

Кэлен впилась зубами в мясо, оторвала кусок и принялась жевать, наблюдая за животным и давая понять, что тоже голодна. Хотя оно и обрадовалось подачке, но не слишком походило на изголодавшееся. У него было сложение хищника, а упитанность выдавала вполне удачливого охотника.

Довольно редкие на спине темные пятна сливались по бокам и на шее. Голову и лапы покрывала совсем темная шерсть, и при свете луны трудно было понять, черная она или темно-коричневая. По светлым участкам между пятнами Кэлен предположила, что, пожалуй, темно-коричневая. Исключение составляли лишь почти белые кисточки на ушах.

Доев мясо, зверь посмотрел на Кэлен и снова заурчал, намекая, что пока не собирается уходить.

– Все еще голоден? – с улыбкой спросила Кэлен, протягивая ему второй кусок. Он все так же осторожно взял мясо и снова отошел в сторону, чтобы сгрызть новую добычу.

Съев еще кусочек соленой рыбы, Кэлен запила его водой. Животное наблюдало за ней краем глаза. Кэлен приподняла бурдюк.

– Хочешь пить, малыш?

Существо просто смотрело большими зелеными глазами. Похоже, ему было интересно все, что она делает; оно оценивало каждое ее движение, повернув к ней уши.

Налив воды в ладонь, Кэлен протянула руку к новому знакомцу. Животное привстало, подалось вперед и, опустив голову, принялось жадно лакать шероховатым кошачьим языком. Когда вода закончилась, Кэлен под его бдительным наблюдением налила еще. Выпив большую часть второй горсти воды, зверь, похоже, утолил жажду.