В памяти всплыло обещание Владыки Мертвых: темные твари будут ждать ее в преисподней.

Она также осознала, что в пылу сражения с ожившими мертвецами забралась слишком глубоко в ряды шан-так.

Но даже в кольце врагов она испытывала счастье от каждого убийства. То, что она оказалась в их гуще, означало, что ей уже не требовалось куда-то идти, чтобы убивать их. Она могла просто стоять на месте и рубить всех, кто оказывался поблизости. Беспокойство, вызванное тем, что она оказалась в таком окружении, уступило место радостному волнению, вызванному убийствами. Каждая отнятая клинком жизнь подпитывала ярость, принося великолепное чувство удовлетворения и, по сути, поддерживая жадную потребность клинка во вражеской крови.

Меч Истины косил белесых женщин и мужчин десятками. То, что недавно было для Кэлен западней, превратилось в груды тел, мешавшие подобраться к ней. Некоторые полулюди поскальзывались на крови и падали, другие расшибали головы о скалы, третьи получали гибельный удар мечом раньше, чем им удавалось продраться сквозь соплеменников.

Клинок жаждал вражеской крови, но Кэлен старалась не пропускать ни одного существа с красными глазами. Когда поблизости не было оживших мертвецов, она убивала других тварей, испытывая при этом восхитительное удовольствие.

При каждом взмахе меча, когда она вспарывала грудные клетки, отделяла конечности или дробила черепа, ее лицо орошали брызги теплой крови. Кровь капала с влажных кончиков ее волос.

Однако крови было недостаточно. Кэлен жаждала большего и преследовала врагов с все возрастающей яростью. Стиснув зубы, она рубила их так же быстро, как они атаковали.

Но, сражаясь, в глубине души понимала, что их слишком много.

Воины заметили, в какую опасность угодила Кэлен, в поисках существ с горящими красными глазами забравшись слишком глубоко в ряды врага. Командующий Фистер прорубил себе дорогу к ней и прикрывал Кэлен от атак белесых фигур. Его мощные руки были словно нарочно созданы, чтобы рассекать таких противников мечом.

Другие воины тоже пробились к ней сквозь полчища шан-так, чтобы скашивать мечами фронт атакующих.

Однако Кэлен лишь смутно осознавала их перемещения. Она погрязла в непрерывных убийствах.

Держа в руках Меч Истины, окруженная множеством противников, она чувствовала, что сейчас смысл ее существования сводится к этому прекрасному мигу резни. Ее подготовка, опыт, убеждения – все это нужно было, чтобы сделать ее сейчас идеальной машиной для убийств.

Меч Истины подпитывал стремления своего владельца и распознавал, кого человек считал добрым, а кого злым. Клинок не трогал тех, кого его владелец считал хорошими, но уничтожал тех или то, кого или что владелец считал злом. В правильных руках – в руках человека, преданного разуму и жизни, – меч становился вершителем правосудия.

Кэлен считала полулюдей и тех, кто послал их, чистым и безусловным злом. Никогда прежде она не чувствовала в себе такой ярости. Меч кромсал все белесое без разбору. В воздух летели отсеченные руки, по камням катились отрубленные головы. Внутренности и куски тел устилали землю. Все вокруг заливала кровь.

Местами до шан-так приходилось добираться, ступая по месиву из внутренностей, доходящему до щиколотки. Отсеченная яростным взмахом меча голова упала и запрыгала по скалистому ущелью. Даже сквозь крики и вопли Кэлен слышала, как при каждом отскоке от камней череп раскалывается. Рвущиеся вперед шан-так увертывались от него.

Воины, сражавшиеся рядом с Матерью-Исповедницей, были не менее опасны. Убивать шан-так было, в общем-то, несложно. Эти твари не носили доспехов, не закрывались щитами и не отражали удары оружием. Меч, снося голову, чаще всего заодно отрубал и руку, которой они невольно загораживались. При нападении сами шан-так обычно использовали зубы (хотя у одного Кэлен заметила нож). Это были животные, которые стремятся убить свою добычу, но вместо этого гибнут сами.

На них безжалостно опускались топоры. Булавы сокрушали черепа, мозжили ребра и легкие. Первая когорта косила тварей мечами, но те все прибывали. Заполонившей ущелье белесой толпе не было конца. Сержант Ремкин со своими людьми был где-то далеко и, несомненно, вел такую же битву не на жизнь, а на смерть.

А потом один шан-так неподалеку от Кэлен поступил очень странно. Встал посреди хаоса и улыбнулся. Такой улыбкой, что, несмотря на бушующую в ней ярость меча, Кэлен замерла и по ее спине пробежал холодок. Неотрывно глядя ей прямо в глаза, тварь подняла руку и наставила на одного из воинов справа от нее.

Тот закричал, кожа на его лице пошла пузырями и стала плавиться. Крик забулькал в горле.

Кожа на голове лопнула и сползла кровавыми лоскутами, обнажив верхнюю часть черепа. Глаза расплавились и вытекли из глазниц, смешиваясь с клейкой кровавой массой кипящей плоти. Воин рухнул уже мертвым, его тело развалилось на части.

Улыбающийся шан-так, продолжая смотреть на Кэлен, наставил другую руку на другого воина, слева от нее. Человек завопил – его плоть и мышцы разжижились и липкой массой стекли с костей. Нос и губы таяли, пока он кричал в страшной муке. Плоть сползала со скул и черепа. Оба воина погибли в мгновение ока.

Тем временем меч Кэлен уже описывал молниеносную дугу. Она смотрела прямо на зло, и клинок выбрал ту цель, на которую взирал его владелец. Лезвие меча, свистнув, с невероятной скоростью обрушилось на врага. Нанеся мощный удар, Кэлен услышала собственный яростный крик, ведь к ярости меча добавилась ее собственная. Не успела самодовольная улыбка сползти с губ шан-так, как клинок вошел в его шею чуть ниже левого уха. Кэлен опустила меч с такой силой, что тот, пройдя наискось, отделил голову вместе с правым плечом и еще вытянутой рукой. Часть груди с головой, плечом и рукой упали на землю, затем повалилась нижняя часть, выплеснув на камни внутренности.

Тварь была убита, но Кэлен осознала опасность, грозившую людям из-за того, что некоторые шан-так обладали такими оккультными способностями.

Полулюди не использовали ни броню, ни кинжалы, но у Первой когорты не было никакой защиты от их оккультного колдовства. Кольчуга окажется бесполезной, плоть расплавится и вытечет из нее. Вряд ли даже Зедд, Никки или Айрин могли защитить от таких чар. Если бы обычная магия действовала на этих шан-так, она бы их уже прикончила. Кэлен видела, как отдельные призрачные фигуры невредимыми идут через огонь волшебника. Улыбающийся шан-так не добрался бы сюда, если бы обычная магия могла убить его.

Воины безостановочно орудовали мечами и вполне справлялись со своей задачей, но скольких убьют полулюди с оккультными способностями, прежде чем их удастся сразить? Хуже того, Кэлен не понимала, есть ли еще среди шан-так другие такие же улыбчивые твари или она убила одного-единственного. Но она сознавала, что их вполне может быть несколько сотен.

Расклад сил мгновенно изменился.

Кэлен развернулась и стала отчаянно толкать стоявших рядом с ней воинов, разворачивая их.

– Бегите! – кричала она. – Бегите!

Командующий Фистер, видевший то же, что и Кэлен, стал делать знаки своим людям и выкрикивать приказ:

– Отходим! Бегите! Все отступаем! Назад!

Получившие приказ сражаться воины Первой когорты остались бы и сражались до последнего, но приказ Кэлен и командующего заставил их отказаться от безнадежного дела и бежать, спасая свои жизни.

Никки поймала за руку несущуюся мимо Кэлен.

– Что происходит?

Мать-Исповедница развернула колдунью и подтолкнула, заставляя ее бежать с остальными.

– Если ты не знаешь, как противодействовать оккультному колдовству, то лучше беги, иначе погибнешь.

Никки не стала спорить. Кэлен не представляла, что делать теперь. Без действенной защиты им, судя по всему, оставалась лишь попытка оторваться от шан-так.

Но бежать от хищника – очень скверная стратегия.

Поскольку Кэлен и воины убегали по узкому ущелью, между высоких стен из темного камня, шан-так по крайней мере не могли растечься широким фронтом или окружить людей.