Виктория вопила и пыталась вырваться. Корни крепко уцепились за ступни, приковав свою жертву к земле.

— Нет! Я не…

Когда она кричала, зеленая ветвь вошла ей в рот и пробилась в горло. Виктория подавилась и закашляла. Свежие зеленые листья папоротника обернули ей глаза, лишив тем самым зрения. Задыхаясь, она мотала головой из стороны в сторону.

Усики растений заползали в ноздри, прорастали в голову, и, словно исследуя, впивались в уши. Теперь она не могла ни кричать, ни видеть, ни дышать. Виктория брыкалась, а лозы сжимались все сильнее.

Затем, силой рук могучего мускулистого воина, лозы раздвинули ей ноги. Она корчилась, дергая бедрами в отчаянной попытке вырваться, а после почувствовала еще одну лозу, тянувшуюся по ее ногам: та скользнула по бедрам, затем, словно в нерешительности, погрузилась между ее ног и устремилась дальше. Там лоза разбухла, заполняя все внутри.

Агония по всему телу Виктории длилась очень долго, прежде чем усики, наконец, пронзили ее мозг, и душу женщины поглотила зеленая тьма.

Когда в Клифуолле вовсю кипела утренняя суматоха, Никки проснулась с привкусом крови во рту, восхитительный медный аромат которой отдавал теплом, но вскоре исчез вместе с воспоминаниями о сне. Она моргнула и села.

Тистл сидела рядом, пожимая плечами.

— Я беспокоилась за тебя. Ты так крепко спала.

Никки протерла глаза. Ее тело казалось каким-то странным.

— Я уже проснулась.

— Ты рычала и дергалась во сне. У тебя, похоже, был кошмар.

Проблески звериной памяти возникали подобно дразнящему в тумане эху.

— Да, какой-то кошмар. — Колдунья нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Но не весь сон был кошмаром.

То сновидение, в котором она охотилась с Мрра, и в котором была ее частью, на самом деле доставило Никки огромное удовольствие. Во сне она была сильной и неудержимой, ее инстинкты ликовали, каждый мускул оживал, пока она неслась вперед, ощущая себя самой свободной в этом мире. Ее человеческие губы изогнулись в улыбке.

Тистл опустилась на колени перед койкой Никки, взгляд девочки был серьезным и обеспокоенным.

— Я думала, что ты умираешь, и пыталась тебя разбудить. Твои глаза оставались открытыми, но они были белыми, как будто тебя тут не было… словно ты находилась где-то в другом месте.

— Я была где-то в другом месте, — пояснила Никки. — Отправилась в путешествие с песчаной пумой, и мы охотились. — Она понизила голос, произнеся с тихим удивлением: — Я не помнила, что мое тело находится здесь.

Никки подошла к низкому столу и плеснула в лицо водой из тазика, вспоминая свое пребывание в разуме большой кошки, как если она была сноходцем, подобно Джеганю, но звериным. Но пока она находилась во сне с Мрра, ее тело оставалось здесь, в глубоком трансе, — совершенно беспомощным, — и это ее обеспокоило. Никки не нравилось быть уязвимой. Ей больше нельзя допускать подобного вновь, разве только в защищенном месте, за которым кто-нибудь приглядывает и охраняет.

Колдунья поправила мягкую сорочку и причесала свои светлые волосы.

— Если Натан отыщет свои карты, мы начнем приготовления, чтобы уйти сегодня же, — сказала она, надеясь отвлечь сироту. — В Клифуолле мы сделали все, что могли.

Девочка кивнула.

— Со смертью Пьющего жизнь долина безопасна. Когда-нибудь я вернусь сюда. — Она вспыхнула яркой и оптимистичной улыбкой. — Народ Клифуолла сложит об этом легенды, не так ли?

— У меня нет желания становиться легендой, — сказала Никки.

Им понадобятся рюкзаки с припасами, свежая дорожная одежда и починенные сапоги. Никки все еще тревожило, что девочка будет сопровождать их в неизвестных опасностях, но Тистл определенно была изворотливой, прыткой, умной и независимой. Преданность и самоотверженность делали ее достойным спутником, а хорошие спутники могут оказаться ценными во время путешествия.

Никки думала об огромной, неисследованной части Древнего мира, где возникли новые города и культуры… возможно, с угнетенными людьми, порабощенными странами, — или безжалостными правителями, которых нужно было привести в соответствие с веяниями золотой эпохи лорда Рала. С муками и содроганием она видела яркие образы из сознания Мрра: жгучая, раскаленная боль, с которой укротители клеймили символы заклинаний на ее шкуре, великий город, огромная бойцовая арена, волшебник-командующий, кровопролитие…

Великий город… Ильдакар! Это слово само явилось к ней, хотя у Никки оставались сомнения. Это было название, которое слышала, но не понимала Мрра? Песчаная пума не осознавала речи дрессировщиков, только боль, которую те ей причиняли. Ильдакар…

Никки и Тистл отправились вместе в обеденный зал, где подавали завтрак и собирались ученики, готовые погрузиться в очередной день своих поисков. Саймон консультировался с двумя исследователями, сравнивая заметки в старом томе с выцветшими буквами. Натан и Бэннон, беседуя, уже занимались утренней трапезой.

Увидев Никки, волшебник жестом позвал ее к себе.

— У нас есть то, что нам нужно, колдунья. Мия нашла древние карты, показывающие, каким был ландшафт три тысячи лет назад, когда документацию скрывала пелена маскировки.

— Этих дорог, должно быть, уже нет, — сказала Никки. — Армии сметали все на своем пути, королевства расцветали и приходили в упадок. Города становились заброшенными, затем отстраивались новые.

Натан пожал плечами.

— Так и есть. Но города — это города: обычно их строили на перекрестках дорог и водных путях, вблизи действующих рудников или плодородных земель. Если там тысячи лет назад и нашлась причина для основания города, то она, скорее всего, по-прежнему имеет силу. — Он потянулся, чтобы взъерошить и так растрепанные волосы Тистл; девочка усмехнулась, и в ответ потрепала белые волосы волшебника, отчего старик даже вздрогнул. Он рассмеялся и сказал всей группе: — Если города, как и страны, окажутся уже не теми, то все равно их стоит изучить. Кроме того, мне нужно вернуть свою магию.

— Нам всем нужно, чтобы к тебе вернулась магия, — сказала Никки. — Мы отправимся так скоро, насколько это возможно. Пьющий жизнь мертв. Я спасла мир, поэтому выполнила предсказание ведьмы. Теперь мы идем в Кол Адэр.

Натан едва сдерживал свое нетерпение.

— Верно-верно, моя дорогая колдунья, но что заставляет тебя полагать, что спасти мир от тебя требуется лишь единожды?

Недоуменно нахмурившись, Бэннон поглощал овсяную кашу.

— Прежде, чем мы уйдем, я хочу попрощаться с Одри, Лорел и Сейдж, — сказал юноша. — Мы стали очень хорошими друзьями.

В лазурных глазах волшебника промелькнул веселый огонек.

— Да, и на самом деле, я подозреваю, — очень хорошими друзьями.

Бэннон покраснел.

— Но я не могу их отыскать. Они вместе с Викторией куда-то запропастились.

Никки смутно помнила, как видела во сне группу женщин глазами Мрра во время ночной охоты, но с тех пор она сама их не встречала.

— Если ты найдешь их вовремя, — сказала колдунья, — можешь с ними попрощаться. Но мы уходим. — Она чувствовала себя обеспокоенно, была полна стремления отыскать Кол Адэр для Натана, но также и продолжить миссию во имя лорда Рала, посетив другие королевства, провинции, города и поселки, которые должны узнать, что они теперь являются частью расширяющейся империи Д'Хара.

В обеденный зал вбежала робкая девушка, ее короткие каштановые волосы поистрепались, будто она пробежала большое расстояние. На лбу ее блестела испарина. Молодая ученица, Мия, часто помогала Натану в его поисках нужных томов для противодействия Пьющему жизнь. В этот раз она подбежала к ученому-архивариусу.

— Мастер Саймон, что-то случилось в Шраме! Я даже не могу это объяснить. Вам стоит пойти и посмотреть. — Она оглядела комнату и заметила Натана. — Натан, вы должны это увидеть. Это чудо!

Саймон провел руками по своим спутанным каштановым волосам.

— Что там такое?

В ответ Мия, тараторя, повела их всех в тоннели через сердце плато.