Не имея возможности обороняться, капитан отступил в штурманскую рубку, прижимая к себе сломанную руку. Он забаррикадировал дверь, но шелки, легко расколов дерево, ворвались в комнату. За криками капитана Илая быстро последовали звуки разбитого стекла окна кормы. Вырвавшись в ночь, тело мужчины упало в волны, накатывающие на корабль. Морские существа нырнули вслед, чтобы устроить себе пирушку, прежде чем тот успеет утонуть.

Буря не собиралась успокаиваться, а Натан безуспешно пытался призвать свой дар. Никки использовала каждый знакомый ей трюк, вызывая сложные комбинации магии Ущерба и Приращения, творя стрелы черной молнии. Разряд пронзил сердце первому попавшемуся шелки, оставив в теле дымящуюся воронку.

В сравнении с колдуньей Натан выглядел уныло.

— Моя магия… Я не могу обнаружить свою магию! Она пропала! — Он снова поднял руку, пытаясь сотворить заклинание, выкручивая пальцы. Его лазурные глаза наполнились яростью, но все было тщетно. — Пропала!

У Никки не было времени разбираться, что с ним не так. В отчаянии ей удалось вызвать смертельный сгусток огня волшебника. Она его выпустила, когда потрескивающий шар заклокотал в руке. Огонь волшебника вздулся, как комета, и охватил сразу четырех шелки, загнавших в угол моряка. Крики моряка оборвались вместе с шипением чудищ — те корчились и вопили, когда смертельное пекло уничтожило их всех. Но бесконтрольный огонь волшебника продолжал жечь палубу, обугливая штабеля бочек и воспламеняя доски корпуса судна. Волшебный огонь продолжал сжигать все на своем пути, пока проливной дождь и волны не залили его неугомонную ярость.

Никки обмякла, и не была уверена, что у нее остались силы, хотя нужно было продолжать борьбу — шелки неуклонно прибывали.

Трое слабых и жалких мужчин, шатаясь, вышли из прохода кают в кормовой палубе. Полуголые ныряльщики шли вымученными, осторожными шагами, слепые и потерянные. Сол, Элджин и Ром едва могли двигаться, и, конечно же, не могли принять участия в бою.

Но все же кое-какую пользу принесли: по крайней мере, временно отвлекли атакующих шелки.

Когда два морских существа обступили ныряльщиков, глаза Сола были полны боли. Он протянул руку, будто не понимая, что шелки не один из его товарищей по команде. Водное существо охватило перепончатой рукой его горло, хлопнув мужчину о стену, другой рукой уцепившись за низ живота. Крючковатый коготь шелки вонзился глубоко в лобковую кость Сола и, медленно дернув руку вверх, тварь вспорола того до горла, как рыбак, ножом потрошащий свой улов. Внутренности вывалились, словно влажные и спутанные веревки. Затем шелки передал тело в руки другого существа. Тот широко раскрыл труп, острыми зубами закопавшись в грудную полость, и принялся поедать сердце.

Другие существа схватили бормочущего Элджина; ныряльщик без толку отбивался от монстров голыми руками, и шелки также разорвали его и отбросили в сторону на съедение другим.

Третий ныряльщик, Ром, развернулся в попытке убежать, но шелки схватил его сзади и вспорол спину, выхватив позвоночник с несколькими ребрами. После этого, существо также отбросило желеобразный мешок кожи на палубу.

Оставив попытку сражаться магией, Натан выхватил из ножен свой богато украшенный меч и вскинул его, бросая вызов морскому народу. Встав плечом к плечу с Бэнноном, двое мужчин напали на чудищ. С беспощадным выражением лица Бэннон размахивал Крепким, словно дровосек, прокладывающий себе путь через заросли.

Волшебник вошел в новую роль — фехтовальщика. Он сбросил свой залитый дождем плащ, создавая свободу передвижения и взмахнул клинком в изящной дуге, попав одному из монстров под подбородок и вспоров тому горло до самих шейных позвонков. Ударив с разворота, Натан рассек другого от плеча по грудь.

Пока Никки восстанавливалась после огня волшебника, ее обступили двое шелки. Она призвала немного силы, отбросив их в сторону стеной из воздуха, но этого оказалось недостаточно, чтобы швырнуть монстров за борт. Через несколько мгновений шелки вернулись, разозленные, и колдунья столкнулась с ними, уже готовая делать все, что угодно.

В панике один матрос взобрался вверх по канату, пытаясь найти спасение на высоте. Он добрался до реи на грот-мачте, а затем подтянулся к сомнительно-безопасной смотровой площадке. Шелки, увидев его там, беззащитного, полезли к нему по веревкам. Мужчине некуда было бежать.

С громким треском молния ударила по верхушке мачты, разнеся ее всю в щепки, сбросив моряка с платформы. Его дымящее тело продолжало ковылять, пока не рухнуло воду и не исчезло из виду.

Ударная волна также отбросила взбирающихся наверх шелки. Падая, один из них схватился за свернутый парус, расправляя его и взрезая ткань когтями. Со стоном, дымящаяся и расколотая мачта повалилась, сокрушив оснастку и сломав фок-мачту.

Пока Натан глазел в растерянности на масштабы этих бедствий, одно из существ набросилось на него сзади, схватив волшебника за спину и порвав его прекрасную новую рубашку. Бэннон выбросил меч сбоку и пронзил ребра шелки. Он использовал все свои силы, чтобы оторвать умирающее существо от волшебника, затем топнув по слизистой груди и выдернув свой клинок.

— Спасибо, мой мальчик, — произнес Натан в недоумении.

— У меня был хороший учитель, — сказал Бэннон.

Никки потянулась за остатками силы, чтобы создать второй шар огня волшебника, но знала, что этого будет недостаточно.

Лицо Бэннона осунулось, когда он посмотрел в сторону носовой части.

— Милостивая Мать моря, они продолжают прибывать!

Штормовые волны окатывали палубу, но так и не могли смыть кровь убитых моряков. Шелки пожирали своих жертв, норовя отхватить сердце и печень, разгрызая руки и ноги.

Никки призвала еще одну ветвистую иссиня-черную молнию, захлестнув ей чудищ словно девятихвостой плетью. Вонь поджаренного мяса и медный запах крови смешались с отвратительным зловонием выжженной, соленой слизи.

Выпустив молнию, Никки закачалась, едва сохраняя равновесие, продолжая бороться с тошнотой и бьющей молотом болью в голове. Когда она отшатнулась, восстанавливая силы, Натан встал на ее защиту от прибывающих существ. Хотя магия волшебника оказалась бессильна, его меч, все же, оставался смертоносным оружием.

Неистово и безрассудно Бэннон рубил налево и направо, забывая прикрыть свой фланг. Противник поднырнул и полоснул по его левому бедру когтем, оставив длинный разрез. Натан подскочил и обезглавил тварь, пока та не причинила более серьезные повреждения. Лицо шелки смотрело вверх, когда катилась голова, толстогубый рот рефлекторно открывался и закрывался, выставляя острые зубы. Натан пнул отрубленную голову за борт, словно мяч в игре Джа'Ла.

Никки почуяла изменение в поведении нападавших. Она посмотрела в носовую часть — одно существо, более примечательное, чем остальные, поднялось над поручнями. Эта особь, очевидно, была женского пола: ее зеленоватое тело покрывала расцветка леопардовых пятен. Все шелки с почтением повернулись к своей королеве.

Несмотря на воющий ветер, бьющиеся волны и скрип перекладин, на «Идущем» воцарилась тишина. Королева шелки стояла на носу корабля, повернувшись спиной к резной деревянной фигуре прекрасной Матери моря. Она говорила жутким, певучим голосом, словно никогда не произносила слов на человеческом языке, или впервые оказалась на воздухе за всю свою жизнь.

— Воры должны умереть. Ваша кровь не сможет оплатить причиненный вами ущерб.

— Мы ничего не крали! — воскликнул Натан.

Глаза Бэннона широко раскрылись, будто юноша вдруг понял суть ее претензий. Как и Никки.

— Жемчужины желаний, — произнесла колдунья.

— Жемчужины желаний — это семена наших мечтаний, — сказала королева шелки. — Слезы нашей сущности, наше величайшее сокровище. Шелки больше не часть вашего народа, больше не часть вашего мира. Мы пришли вернуть наши мечты. Наши жемчужины.

Тела мертвых моряков на палубе намного превышали числом оставшихся в живых. Сам корабль был практически разрушен, его грот-мачта опрокинута, фок-мачта разбита, огонь горел в обрывках парусов и поломанных реях. Озлобленные шелки шастали внизу, обыскивая нижние палубы и грузовой трюм. Немногочисленные крики сопровождали звон мечей и удары дубин, пока не были убиты последние матросы.