Однажды вечером она наконец сказала: я помогу тебе убедиться, что жители Гранденгарта обрели покой, но при одном условии.

Поскольку я была колдуньей, а не обычным человеком, обратившимся к ней за советом, она хотела, чтобы в обмен на ее помощь я сначала научилась у нее общению с духами. Объяснила, что это древнее и почетное искусство, к сожалению, налагает свой отпечаток. Сказала, что ее дни сочтены и ей хотелось бы передать опыт всей своей жизни кому-то помоложе. Она хотела, чтобы эти умения сохранились.

Я ответила, что у меня нет желания становиться говорящей с духами. София с улыбкой ответила: ее не интересует, есть ли у меня такое желание, главное, чтобы я это сделала. Она сказала, что это исчезающее искусство и что она ни разу не встречала никого, кто желал бы обучиться этому древнему ремеслу. Она пожаловалась, что нынешние молодые колдуньи не хотят связываться с миром мертвых. Полагая, что и так проведут там целую вечность после смерти, они предпочитают тратить свое время на мир живых.

София сказала, что понимает, почему люди так думают, но верит в важность своего занятия и не хочет, чтобы сохранившиеся с древности умения исчезали. Конечно, я понимала важность того, чем она занималась. По сути, тогда это казалось мне единственным по-настоящему важным делом.

Но хотя мне очень хотелось получить ее помощь, признаюсь, меня отталкивала мысль о том, чтобы самой взяться за это. София напомнила, как сильно я нуждаюсь в помощи говорящей с духами, и сказала, что появятся другие, кому тоже это понадобится. София заявила, что, если новое поколение, такие как я, откажутся осваивать старинные традиции, те исчезнут навеки, а с ними и возможность получить помощь.

Она сказала, что это, возможно, мой шанс сделать что-то стоящее ради будущего всех живых. Я ответила, что подумаю.

Потом до нас дошла весть, что все воины, которые были со мной в Гранденгарте и потом отправились на юг по следам армии генерала Куно, зверски убиты.

От удивления Магда разинула рот.

– Убиты? Все до одного?

Исидора кивнула.

– Оказалось, что это была ловушка. София предположила, что увезенные врагами тела стали приманкой. Двоим воинам удалось убежать и рассказать об увиденном.

– Куно, скорее всего, позволил им убежать, чтобы посеять страх.

– Возможно, вы правы. По словам уцелевших воинов, отряд мчался на юг и уже полагал, что догоняет врага, но угодил в засаду. Всех воинов, кроме тех двоих, кому удалось спастись, убили или тяжело ранили.

После сражения воины Куно связали всех наших павших за запястья, человек по десять, и привязали их к повозкам с погибшими в Гранденгарте. Один из тех двоих сказал, что это напомнило ему связки дохлой рыбы. Всех погибших и умирающих воинов армия Куно уволокла с собой, некоторые из них еще жили и кричали от боли или стонали в смертной муке.

Магда недоверчиво сказала:

– Мне никогда не доводилось слышать, чтобы армия забирала с собой убитых вражеских воинов.

– Они собирали мертвых, – подтвердила Исидора. – После я слышала, что они поступали так и в других местах. Тогда я считала, что это, наверное, приманка, чтобы заставить других воинов преследовать их. Отчасти я была права.

Узнав, что они забирают погибших, я поняла: нужно убедить Софию помочь мне. Творилось нечто такое, чего никто не понимал, но всеми нами владел страх. Я считала, что говорящая с духами поможет раскрыть истину.

Тогда София сказала: если я возьмусь изучать ее ремесло, то на собственном опыте смогу понять больше, чем из ее рассказа о том, что она увидит. Она сказала, что, возможно, я сама смогу увидеть ту истину, которую хочу узнать, причем может статься, что только мне она откроется, только я смогу понять ее.

Хотя эта мысль пугала меня, я не могла дольше откладывать то, что надлежало сделать, и потому согласилась.

Тогда София сказала, что духи направили меня к ней определенно неспроста, что в этом есть какая-то цель, что у меня есть какое-то предназначение.

В тот же вечер она начала меня обучать.

– Долго длилась ваша учеба? – поинтересовалась Магда.

– Меньше, чем я ожидала. Дочь колдуньи и волшебника, я обладала хорошими исходными умениями. Ведь мой отец всю жизнь посвятил преисподней. Он многое узнал из своего «приключения», как он называл путешествие туда, где все мы, по его словам, в конце концов закончим свой путь.

Мать говорила, что «приключение» – просто другое название беды. Некоторые шептались, мол, отец стремился к смерти. Я знала, что это неправда, и меня пленяло то, как бесстрашно он бросал вызов смерти. Но в то же время я разделяла тревогу матери.

Его «приключения» в основном были экспериментами с формами заклинаний, исследованием взаимодействия между магиями Приращения и Ущерба. Из них он многое узнал. И научился балансировать на грани между мирами. Вот так. А еще он любил мчаться верхом во весь опор по опасным проселкам.

– Я понимаю, о чем вы. Он любил бросать вызов смерти, – сказала Магда.

Исидора согласно кивнула со вздохом.

– Он даже обучал других волшебников тому, что узнал. А мне с ранних лет, к великой тревоге матери, рассказывал истории о своих экспериментах с магией, а также увлекательные подробности взаимодействия миров. Я с круглыми глазами слушала, как он рассказывает истории о хождении по краю – так он это называл. Он уверял, что жизнь и смерть связаны точно так же, как магия Приращения и магия Ущерба, и определения этих сущностей опираются друг на друга.

Он усматривал взаимосвязи во всем, даже в столь фундаментальных явлениях, как свет и тьма. И потому видел подобную взаимосвязь в простых вещах.

– В простых? – спросила Магда. – Например?

Исидора дернула плечом, словно недоумевая.

– Там, где я видела на земле тень, он видел не только тень, но и то, что называл инверсной формой, созданной тенью. Он утверждал, что они, позитив и негатив, неразрывно связаны, сцеплены друг с другом и оба взаимозависимы в своем существовании. Он говорил: для того чтобы по-настоящему оценить один из них, нужно как минимум учитывать влияние другого.

Он говорил: чтобы замечать свет, нужна тьма, так что не следует проклинать темноту. Нужна смерть, чтобы заметить ценность жизни.

Поэтому он находил удовольствие, пускаясь в «приключения» там, где все прочие видели ужас. Пожалуй, можно сказать, что благодаря стараниям понять царство мертвых он еще больше дорожил жизнью. Мать закатывала глаза, когда он начинал рассказывать мне о таких делах, но иногда краем глаза я замечала, что она тайком улыбается, слушая его.

Поэтому я уже знала – возможно, лучше, чем многие другие – как работать с Благодатью, как она используется и как действует, как сама природа магии связана с Творением и смертью через магию Приращения и магию Ущерба, и как применять эту силу в магических заготовках. Отец не рассматривал разные стороны мироздания, например жизнь и преисподнюю за завесой смерти, как независимые; наоборот, он воспринимал их как взаимозависимые элементы, части великого единого целого. При таком подходе, говорил он, все мы – часть всего сущего.

София сказала, что для превращения в говорящую с духами такое воспитание, образованность и понимание вещей дают мне перед большинством фору в несколько лет. Она уверяла, что я пришла к этому, поскольку это и был мой удел, верим мы или не верим в судьбу.

Самым сложным в обучении у Софии оказалось то, что отец приучил меня мыслить категориями единого целого и мне трудно было разучиться видеть этот мир, исключив его из этого целого.

Магда нахмурилась.

– Что значит разучиться видеть этот мир?

– София поведала, что тот, кто хочет заглянуть в мир духов, должен научиться смотреть как бы сквозь окружающее. Только тогда он увидит другой мир. Она рассказала, что хотя не знает, правда это или нет, кто-то верит, что преисподняя – вокруг нас, тут же, рядом с нами, однако отделена от нас, поэтому мы ее не замечаем. Теперь, лишившись глаз, я лучше это понимаю – я замечаю то, что всегда было рядом, но о чем я раньше не подозревала.