– Не нужно стыдиться страха, – попытался успокоить ее Ричард. – Я тоже боялся.

Она подняла глаза.

– Вы тоже боялись?

– Конечно. Не представляю, как не бояться в таких обстоятельствах. Это вполне нормально для любого человека с душой. И боялся я оттого, что понимал – от моего успеха зависят судьбы всех и каждого.

Саманта положила свои тоненькие пальцы ему на грудь.

– Но вы позволили мне помочь вам, дали шанс. И, когда на нас напали, сообразили, как выйти из такого трудного положения, и объяснили, что нужно делать. А знали это, потому что вы – избранный. Вы даже объяснили, как это сделать. Но я – та, у которой не вышло.

Ричард оглядел поле боя.

– Мне не кажется, что у тебя не вышло, Саманта. В конце концов, ты не сдавалась и, удвоив старания, все сделала – защитила меня, ликвидировала угрозу. Вот что важно.

Оглядевшись, девушка улыбнулась с некоторым облегчением, если не с гордостью.

– Когда вы говорили, что нужно делать, я не знала, что нанесу такой большой урон. Нет, я и представить не могла!

Ричард посерьезнел, когда взглянул на масштабы разрушения.

– Признаться, я никогда не видел колдунью, способную создать такой хаос. Но ты сделала то, что было необходимо. Затрать ты чуть меньше сил, и их вряд ли хватило бы для нашего спасения.

Саманта пристальным взглядом прошлась по уничтоженному лесу.

– Никогда не думала, что способна на такое. И знать не знала, что дар может быть столь разрушительным.

– Уничтожение во имя добра – чудесная вещь.

Девушка улыбнулась таким странным словам.

– Итак, – спросил Ричард наконец, – если ты старалась, но у тебя не вышло, то что здесь произошло? Каким образом все получилось?

– Я разозлилась, – глухо ответила Саманта, словно стыдилась этого.

– Разозлилась?

Она кивнула.

– Когда я была в расщелине и уже готовилась к смерти, я вспомнила о маме – как уже говорила вам – и о том, что с ней случилось. И разозлилась. Я злилась на себя за то, что слаба, что не смогла помочь ей, вам и всем остальным. Я была очень зла. Но больше всего, больше, чем на себя, я злилась на этих полулюдей, взбешенная тем, что они могут вредить хорошим людям – отцу, многим другим и вам. Я пришла в ярость от того, что они творили и что хотят сотворить с каждым. Наши души принадлежат только нам. Кто дал им право отнимать их?

– Мне кажется, вряд ли они действительно могут забрать наши души, Саманта. Наджа много писала об этом.

– Да, но они вожделеют. Жаждут. Стараются. То, что у них ничего не получится, не имеет значения, если ты мертв. Они убивают невинных людей, пытаясь заполучить души, вот что главное. Но почему они думают, будто имеют право на чужую душу, чужую жизнь?

Ричард только покачал головой.

– Я была так зла, – продолжала девушка, – что просто вскипела. Больше всего мне хотелось, чтобы они исчезли из мира живых. И когда я прониклась гневом, то попыталась придумать, как нанести по ним ответный удар, отплатить за все. Я сосредоточилась на том, что вы просили меня сделать с деревьями. Направив свой гнев на причинивших столько страданий и смертей, я вдруг почувствовала деревья вокруг нас.

– Почувствовала деревья? – переспросил Ричард.

– Да. Я мысленно тянулась к ним, чувствовала их. Собрав весь гнев, кипевший во мне, я стала накалять изнутри стволы деревьев, как вы объяснили. Полагаю, сначала мне мешал страх, и я не могла ничего сделать, пока не разозлилась.

Ричард на миг вгляделся в большие глаза девушки.

– Так действует и мой дар – через ярость.

– Правда?

Он кивнул.

– Иногда я жалею, что не смог научиться управлять даром, чтобы справляться с сиюминутными затруднениями, призывая его по своей воле, но, боюсь, дар боевого чародея действует иначе, чем у других. Силу ему дают гнев или сильная нужда, они-то и призывают дар. Твой, похоже, действует в обоих случаях – намеренно и откликаясь на гнев.

Саманта снова огляделась.

– Но, несмотря на это, я никогда не предполагала, что способна на такое. Даже не думала, что сумею вызвать такую мощь, учинить такое разрушение. Это отчасти… не знаю… Пугает.

– Полагаю, ты сделала все, что могла, и у тебя получилось. Поднять что-нибудь легкое просто. Но, чтобы поднять нечто тяжелое, требуется больше усилий. Ничто меньшее в этом случае не сработало бы, и зло одержало бы верх. Твой разум направил дар, чтобы сделать необходимое, как если бы ты приложила больше усилий для поднятия тяжести. Об этом не надо думать, твой разум и тело просто приспосабливаются к тяжести задачи. Думаю, нечто подобное случилось и когда ты применяла дар. – Ричард огляделся. – Именно это и было необходимо.

И все же масштабы разрушений поражали. Ричард понимал беспокойство, овладевшее девушкой при виде сотворенного ею. Он встречал великое разнообразие магических способностей, но никогда не видел ничего подобного.

Он вспомнил, как переживала за Саманту Эстер. А сама девушка упоминала, что люди боялись ее родственников из-за дара. Как и везде: большинство людей, не владеющих магией, боятся тех, кто ею владеет. Боятся неизвестности и того, что может учинить наделенный магическими способностями.

Ричард помнил, как сам удивился, узнав, когда впервые встретил Кэлен, сколько людей боится ее. Он видел людей, даже королев, дрожащих в ее присутствии. Во многих отношениях Исповедницу боялись намного больше, чем просто колдуний.

Колдунья могла отнять жизнь. Исповедница – разум.

Хотя Ричард считал, что в действительности Исповедница отнимает душу.

Не меньше Исповедницы обычные люди боялись пророков. Боялись того, что пророк может видеть в их будущем. Боялись их тайных знаний о надвигающихся событиях. И в то же время, страшась, жаждали узнать, что пророчество говорит об их грядущем.

Прямо перед тем, как отправиться в Темные Земли, чтобы вырвать Кэлен из лап Джит, Ричард столкнулся с немалыми трудностями во Дворце, а все из-за того, что на свадьбе Кары и Бенджамина гости-правители захотели узнать о пророчестве. Они думали, что Ричард скрывал его, боялся довериться им. По этой причине многие из них отвергли его и вышли из союза Д’Харианской Империи, присоединив свои земли к провинции Фейджин, где правил Ханнис Арк, обещавший внимать пророчествам.

Ханнис Арк был властителем Темных Земель, части провинции Фейджин. Но Ричард правил Д’Харианской Империей, в состав которой входила эта провинция. Однако Ханнис с его последователями, казалось, хотели вырваться из союза, чтобы вместо этого следовать пророчеству.

При свете, льющемся с пасмурного, но открытого теперь для них неба, Ричард взглянул на Саманту. Он начинал видеть ее по-новому.

Прежде Ричард думал, что она всего лишь неопытная колдунья, только начинающая обретать свою истинную сущность. Но, оглядывая сотворенные ею разрушения, он задался вопросом, не есть ли она нечто большее.

Он задумался о роли Стройзы и живших там волшебников. Что, если тогда, в древности, люди Наджи Мун оставили волшебников в Стройзе не просто как дозорных, призванных следить, не падет ли барьер? Возможно, предполагалось, что они сделают гораздо больше, чем просто предупредят людей.

Оглядывая разруху, учиненную этой маленькой, хрупкой на вид девушкой, Ричард усомнился, что люди древности, обладавшие столь таинственными способностями, оставили волшебникам Стройзы только наставления, записанные на стенах языком Творения.

Что, если они наделили их способностью сражаться? Наджа писала, что они не знают, как покончить с врагами, и не могут помочь в этом волшебникам Стройзы. Что ж, зато они придали им способность сражаться.

Несомненно, Саманта продемонстрировала больше смелости и силы, чем ожидал Ричард.

Он спрашивал себя, может ли она быть чем-то большим, а не просто дозорной.

Не может ли быть, что она – оружие, оставленное для него?

Сегодня она проявила себя именно так.

Ричард достал из расщелины, послужившей им укрытием, лук, перекинул его через плечо и подошел к краю скалы, которая защитила их с Самантой от смертоносного града обломков расщепленных деревьев. Смахнул ногой острые окровавленные щепки, густо усыпавшие верхнюю часть ближайшего трупа. Все он, конечно, не убрал, но это и не понадобилось. Ричард увидел, что и этот мертвец, как и прочие, одет не в обычные грязные лохмотья – лучше.