– А что делаешь на их земле ты? – спросил Ричард.

– Я помог открыть древние врата, которые так долго удерживали их в этих землях. С тех пор они охотятся на людей с душами, которые помогут вернуть к жизни обожаемого ими Владыку. Повелителя третьего царства, который будет править миром жизни и миром смерти, слитыми воедино.

– Иными словами, – проговорил Ричард, – они пытались использовать кровь людей с душами, чтобы оживить труп, но их ожидания не оправдались.

Татуированные символы на лице Ханниса Арка исказила ухмылка.

– Не совсем точно сформулировано, но по сути верно. В своем невежестве они полагали, будто кровь людей с душами – сильных воинов, например – могла вдохнуть силу в их Владыку, а кровь наделенных магией – вернуть ему власть над миром живых. Согласно их упрощенному пониманию древних знаний, если пропитать тело Владыки теплой кровью людей с душами, это согреет его и вернет к жизни.

– Так просто? – Ричард полагал, что требуется нечто большее. – Они считают, что, орошая труп кровью, вернут его к жизни?

– Что ж, – признался Ханнис Арк, взмахнув рукой, – нужно нечто большее. Хотя шан-так плохо понимают, как это происходит, они не настолько невежественны, как ты думаешь. Помимо крови людей с душами требуется еще одна важная составляющая – оккультная магия, которую этот народ изучал с древних времен, еще до своего изгнания, магия, давно забытая в остальном мире. Во внешнем мире эти заклинания и магические формулы больше не используются – лишь здесь. Прежде им не хватало только крови людей с душами, но теперь есть и она.

– Ну не знаю, – сказал Ричард, – он по-прежнему кажется мертвым.

Только красные глаза Ханниса Арка выдавали его досаду. Улыбка, сколь бы фальшивой она ни была, не сходила с его губ. И хотя из-за белого пепла и черных кругов вокруг глаз, придающих им сходство с пустыми глазницами, сложно было угадать, что он чувствует, молчаливое недовольство на лицах шан-так, наблюдавших за происходящим, не вызывало сомнений.

– Они были бы ближе к истине, – произнес Ханнис Арк, указывая на шан-так, – будь у них возможность узнать пророчество.

– Пророчество?

– Да. Видишь ли, они утратили живую связь с теми, кто знал старинные обряды и мог дать шан-так пророческие знания, необходимые для выполнения их извечной задачи. Те, кто изгнал их в эти забытые земли, отрезали их от всех, кто мог обладать знаниями о пророчестве. Они были как дети, жаждущие знания, остающегося вне их досягаемости.

Арк поднял руку и знаком велел кому-то выйти вперед. Одна из гологрудых женщин шан-так ринулась к нему, держа подвешенный на цепи горшок, смахивающий на чайник и украшенный позолоченными человеческими зубами. Жидкость из горшка она налила в полдюжины плоских чаш, расставленных вокруг трупа. Другая женщина шла следом, поджигая жидкость пылающей лучиной. Загорелось медленно колышущееся синее пламя, испускавшее едкий желтоватый дым. Обе женщины поклонились телу Владыки и поспешно удалились.

– Значит, – сказал Ричард, – насколько я понимаю, все это время им не хватало твоего руководства. – Он встретился взглядом с Ханнисом Арком. – И, могу поспорить, еще одного важного элемента.

Губы Ханниса Арка вновь изогнулись в улыбке, которую едва ли можно было назвать приятной.

– О да. Все это время они ждали того, кто знал, как проводить такие оккультные ритуалы.

– Вроде применения заклинаний и правил, вытатуированных на тебе, – произносил Ричард, указывая на рисунки, – всех этих древних символов на языке Творения.

Ханнис Арк приподнял бровь, по-прежнему улыбаясь.

– Так ты знаком со священными письменами?

– Я уже сталкивался с ними, – ответил Ричард, стараясь не вдаваться в подробности. – Итак, без тебя эти «дети» бесконечно и бесплодно заливали бы труп кровью.

– Боюсь, что так.

– Но ты знаешь, чего им не хватало.

– Точнее, что они упустили, – с легким кивком произнес Ханнис Арк. – В пророчестве сказано, что для правильного проведения обряда требуется кое-что особенное.

– И ты здесь, чтобы предоставить этот особенный последний ингредиент.

– Вообще-то, – заметил Ханнис Арк, вновь расплываясь в улыбке, – это ты здесь, чтобы предоставить особый последний ингредиент.

– Под твоим руководством, разумеется.

Ханнис Арк расправил плечи.

– Только я, человек, живущий по древним традициям, практикующий оккультное мастерство и прислушивающийся к неясному шепоту пророчеств, способен узреть всю картину целиком. Понять, какое предначертание претворяли в жизнь все эти события, и потому обеспечить его осуществление. Лишь я мог бы привнести в выполнение подобной задачи последний элемент пророчества и таким образом завершить то, что никому иному не под силу.

– Пророчество, – хмуро повторил Ричард. – Мне понятна роль оккультной магии в некоем странном, извращенном, обрядовом смысле. Даже роль крови. Но при чем здесь пророчество?

Ханнис Арк вскинул бровь.

– Пророчество указало на последний требуемый ингредиент. Очень необычный.

Ричард вздохнул, утомленный игрой.

– И что же это за необычный последний ингредиент?

– Чтобы Владыка возродился, необходимо слияние воедино жизни и смерти. Поэтому только фуер грисса ост драука – несущий смерть – способен вдохнуть жизнь в императора.

Ричард ничего не ответил.

– А-а, – протянул Ханнис Арк, довольный тем, что означало это молчание. – Вижу, ты наконец начинаешь осознавать свою роль. Этот народ не в состоянии понять, как действует магия. Они не понимали, что требуется не просто кровь живого человека с душой. Нет, тут нужна необычная кровь. Кровь того, кто принадлежит третьему царству, кто несет в себе смерть, но все же обладает душой. Есть лишь один такой человек, несущий в себе смерть. Ты, Ричард Рал. Так было предначертано. Ты отмахнулся от веры в пророчества, но именно мои исследования вновь указали истинный путь. Ты глупец, раз так легко отмахиваешься от пророчеств, и теперь дорого заплатишь за это.

Ричард вскрикнул. Стоявшая у него за спиной Вика ткнула эйджилом в ямку у его затылка.

Когда Ричард снова начал осознавать окружающий мир, в этом мире не осталось ничего, кроме парализующей боли, приковавшей к месту и не позволявшей двигаться. Он помнил эту раскалывающую, в своем роде уникальную боль, когда эйджил вдавливается в ямку у затылка, у основания черепа. Но память – ничто в сравнении с вновь пережитыми ощущениями.

Дрожа от боли и шока, Ричард понял, что упал на четвереньки. Эхо его криков еще гуляло по притихшему залу. От всепоглощающей боли на окровавленный пол капали слезы.

Когда эхо затихло, шан-так разразились зловещим воем, который странным образом резонировал с невыносимым звоном в голове Ричарда. Сам воздух начал гудеть и вибрировать.

Ричард испытал давно знакомое леденящее чувство беспомощности и отчаяния, как если бы он очень долго шел по дороге и вот наконец она заканчивалась.

Несмотря на все происходящее, для Ричарда в этот миг существовала только всепоглощающая боль, которая давала ощущение полного одиночества в этом мире, пребывания в собственном мирке, где нет ничего, кроме пустоты и страданий. Он снова вспомнил свою давнюю тягу к смерти, которая освободила бы его и оборвала боль.

Он боролся с чувством беспомощности, с желанием покориться, сдаться и умереть. Казалось, это стремление всегда жило внутри его, но затаившееся, ожидающее своего часа, чтобы вырваться на волю.

Смерть наконец принесет покой и освобождение. Но только ему и только от страданий. Как за спасательный круг, он цеплялся за мысль, что она больше никому не поможет, не освободит от мучений.

Однако его смерть лишила бы всех полулюдей последнего ингредиента, необходимого, чтобы вернуть к жизни того, кто так давно был мертв, – крови живого человека с душой. Ричард понял, что ищет причины и оправдания, чтобы сдаться и умереть. Тем не менее его смерть действительно защитила бы остальных, так что, возможно, сдаться было бы правильно.