Натан поднял третий том, пытаясь разобрать тисненые символы на обложке.

— Я думал, что поврежденная башня содержит только книги о пророчествах. Сомневаюсь, что они могут чем-то помочь.

— Нет, секции пророчеств находились на верхних этажах. В последние дни строительства Клифуолла, волшебники древности в панике пытались все закончить, будучи преследуемыми силами императора Сулакана. Нижние хранилища были сложены в последние минуты. Никто не видел их, кроме вас, волшебник Рал.

— Тогда я в восторге от такой возможности, моя дорогая. — Он похлопал по пустому стулу рядом. — Поможешь мне изучить их? У меня только два глаза, а вместе мы сможем читать вдвое быстрее.

Мия просияла.

— С удовольствием. — Она села рядом с ним, выбрала книгу наугад и начала продираться сквозь дебри размытых и выцветших букв.

В глубине возрождающегося леса, — ее сердца, ее души, — Виктория чувствовала пульсирующую в ней магию пробуждающейся жизни… и, как следствие, новую жизнь, всходящую благодаря ей из бесплодной земли. Шрам, претерпевающий муки, доставлял ей столько же боли, как и мертворожденный малыш, которого они так хотели с Бертрамом.

Но, в отличие от ее кровавых и болезненных выкидышей, у Виктории теперь была сила, которой она всегда стремилась обладать: способность женщины создавать и взращивать жизнь. В качестве доказательства нужно было лишь взглянуть на джунгли, созданные ею. И лес продвигался дальше, словно в оголтелой давке, но Виктория не хотела его контролировать, вовсе нет. Она желала, чтобы тот заполонил всю долину, прокатился по горам и захлестнул весь континент, — нетронутый, первозданный и неудержимый.

Жизнь восторжествует над смертью. Ее непревзойденная победа затмит собой все усилия, все попытки ее остановить. Победа… Само слово и означало ее имя. Она — Виктория. Она — Госпожа Жизнь. В ней теперь есть сила, способная соперничать с самим Создателем.

Пока она размышляла над своей новой ролью, заросли поднимались и обвивали ее тело. Колючие лозы и цветы источали пьянящие, гипнотические ароматы. Деревья росли так быстро, что успевали увеличиться, развалиться и упасть. И затем даже в расколотых стволах селились черви и личинки жуков, плесень с грибами, превращающие упавшее дерево в перегной, который становился удобрением для большей жизни.

Еще большей жизни.

Ее помощницы, которые обладали некоторой энергией животворящего плодородия, разошлись врозь по первобытным джунглям. Теперь они стали управляющими вновь пробужденной жизни: взращивали деревья, насекомых, птиц и все другое. Виктория позаботится об этом. Мир вновь станет первозданным.

Будучи Госпожой Жизнь, она не удовлетворится тем, что просто вернет этой долине ее прежний облик, чей ландшафт поработят стада и его определят под пахотные земли. Теперь Виктория поняла, какова ее истинная роль в мире. Женщину вели к этому все поколения меммеров и их сохранившиеся древние знания. Виктория не могла довольствоваться меммерской деятельностью ради собственной выгоды; она должна была найти те могущественные формы заклинаний, отображающие магию, которые позволили бы ей выполнить все необходимое.

По мере развития ее необычного тела, ее лесные щупальца захватывали бесплодную территорию, а разум отпирал все больше из того, что она помнила, обнаружив эзотерическую и смертельную магию, которую она теперь могла использовать.

Волшебник Натан и колдунья Никки искали способ ликвидировать Пьющего жизнь, и она не сомневалась, что эти двое с той же решимостью попытаются уничтожить и ее, и Виктория не собиралась этого терпеть. Чувствуя силу жизни и силу Создателя, она знала, что сильнее любой магии, которую могут применить против нее двое неприятелей.

Тем не менее, их способности не стоило недооценивать.

Никки хоть и приписала себе заслугу в уничтожении порочного Пьющего жизнь, Виктория знала, что за триумф этот ответственен желудь Старейшего Древа. Колдунья, несомненно, обладала могуществом, но тем не менее, Виктория не хотела, чтобы ей мешали в ее священной работе. Она уже знала, что Никки являла собой досадную помеху, вмешиваясь, куда не следует.

Натан Рал, несмотря на свои минимальные способности в использовании магии, возможно даже мнимые, обладал большими знаниями и опытом и, следовательно, также представлял угрозу. Что-то было в этом человеке, и Виктория не хотела проявлять оптимистичность по отношению к нему.

Этих двоих необходимо остановить.

В бурно процветающих зарослях, как из бурлящего потока жизни, разрастались деревья, лозы и грибы. Жужжание кишащих мух, пчел и жуков убаюкивало, как колыбельная. По мере того, как раскрывалась ее мудрость и сила, Виктория вспоминала забытые приемы и заговоры, запечатанные древними волшебниками за маскировочной пеленой, хранившиеся среди меммеров в течение тысячелетий.

Благодаря этим знаниям Виктория поняла, как создать оружие для ликвидации Натана с Никки, возможно, достаточно сильного оружия, чтобы камень за камнем снести весь Клифуолл. Виктории, чтобы привести в действие магию, даже не нужно было двигаться, потому что она сама являлась лесом, все смешалось в ней, — листья и ветки, крылья насекомых и трепет птиц. Все принадлежало ей, и было ее частью.

Она выпустила магию, чтобы создать своего эмиссара, ассасина, воплощение первобытной силы джунглей: шаксиса. Существо, сформированное целиком из бурелома и обломков камней.

Своим разумом и магией Виктория собрала упавшие ветки и хворост, чтобы те послужили костями и каркасом для шаксиса. Она сплела их вместе, выстроив деревянный скелет, вокруг которого с молниеносной скоростью намотала стебли трав и сухие листья, лесную подстилку и колючие веточки. Грибы своим скоплением заполнили его мускулы.

Виктория призвала армию червей, жуков, личинок и других ползучих тварей, чтобы увеличить тело существа. К тому времени, когда волшебная конструкция расправила руки и сделала свои первые шаги, весь ее облик кишел многотысячной жизнью.

Два пробегавших мимо перламутровых жука, каждый размером с кулак, поползли по телу создания. Круглой формы голова голема была соткана из гнутых, упругих веток ивы, покрыта корой и сухими травами. В месте, где должно находиться лицо, образовались две полости, жуки подползли к голове конструкции и устроились в этих гнездах, чтобы послужить подобием глаз. Расщепленная ветка в нижней части лица образовала разрез рта. Он клацнул и пожевал поломанными шипами, притерев их вместе.

Бледно-зеленые лозы сомкнулись вокруг его ног, извиваясь и вплетаясь в плоть, словно наполненные соком кровеносные сосуды. Шаксис заскрипел, сделав шаг вперед. Он сложил и расправил свои острые пальцы-веточки, два жука в его глазницах таращились злобным фасеточным взглядом.

Созданный из самих джунглей, шаксис стал марионеткой Виктории, ее суррогатом, ее убийцей, бездушной тварью, — и продолжением первозданного леса.

Виктория вспыхнула теплой и приветливой улыбкой, улыбкой матери. Она погладила корявую грудь существа, ощутив помещенную в него жизнь. Новое, созданное ею дитя. В его пустотелый разум она вложила детали миссии — образы светловолосой колдуньи и напыщенного старого волшебника с прямыми белыми волосами.

— Найди и уничтожь их, — напутствовала Виктория. — Ступай, с моим благословением.

Ожившая конструкция развернулась и, поскрипывая хрупкими конечностями, направилась из леса к Клифуоллу.

Пробираясь сквозь сгустившуюся мглу, Бэннон чувствовал себя смелым и отважным. После всех испытаний, выпавших ему на долю, он больше не скрывался от своего прошлого, больше не делал вид, что этих темных воспоминаний не существует. Теперь он не просто Бэннон, сын человека, упивавшегося слепой жестокостью и издевавшегося над своей семьей, злобного человека, который утопил беспомощных котят и до смерти избил свою жену. Нет, Бэннон не был таким, как его отец.