– Почему сразу под замком? – посуровел Эд. – Она в целости и сохранности. Тоже учится, я сам её учу. Еще несколько лет, и станет полноправной курсанткой «Черной звезды».

– Понятно, папа уже все решил, – ответил я. – В любом случае передавай ей привет, хоть она вряд ли нас помнит.

К счастью, экипаж остановился. Иначе неизвестно, до чего бы еще мы договорились. Чаще всего мы с Эдом пикировались по привычке. Хотелось укусить друг друга, дабы не терять хватку. Но иногда эти пикировки плохо заканчивались. Например, магическими дуэлями. Счет был три ноль в мою пользу.

Ворота распахнулись, беспрепятственно впустив нас внутрь. Эд обогнал меня и шел впереди. Еще бы, директор, а не хвост собачий! Я шел следом, оглядываясь по сторонам, чтобы никакой особо резвый скелет не впился зубами в сапог. В последнее время гимназия грешила дешевыми трюками. Но все равно оставалась для меня вторым местом после дома, где чувствовал себя хорошо и спокойно. И, если честно, подумывал отдать Фила сюда на обучение. Он ведь темный маг, а других достойных учебных заведений раз-два и обчелся. В «Черной звезде» Фил хотя бы будет в безопасности.

– О чем задумался? – обернулся Рейдес, а я едва не врезался в его спину.

– О младшем сыне, – признался честно. – Думаю, куда отправить его учиться. Ему же уже десять.

– До восемнадцати время есть.

– Анри поступил в училище в семнадцать, потому что магия развивалась слишком быстро. Боюсь, Фила придется куда-то устроить еще раньше.

Эд хмыкнул. Не верит? Его право, а у меня проблема, которая усугубляется тем, что скоро я не смогу приглашать к сыну учителей. Не хочу, чтобы весь город знал о его темной магии. Пусть узнают потом, когда он сможет себя защитить.

Мы обошли главный корпус и подошли к общежитию. Вязь коридоров – и вот мы уже у первой двери.

– Здесь жил профессор Мартиан, – сказал Эд, а я уже подцепил защитное заклинание, взглянул на структуру и осторожно снял. Всего их было пять, еще столько же – на полу прямо у двери. Те, что были развешаны по комнате, я считать не стал.

Эд смотрел на меня огромными глазами.

– Практика, – ответил я, осматривая помещение. Как всегда, строго и со вкусом. Узкая кровать под черным покрывалом, письменный стол, шкаф, стул. Никаких излишеств.

– Не балуешь ты профессоров, – сказал Рейдесу, наклоняясь и заглядывая под кровать. Затем прошелся по полочкам шкафа, попутно сняв еще несколько заклинаний, и заглянул под шкаф. Оттуда выудил тонкий конверт, приклеенный неведомым образом к дну шкафа.

– Это что? – уставился на меня Эд.

– Судя по запаху духов, любовное послание. А ну-ка!

Внутри конверта содержался листок, исписанный мелким убористым почерком. Писала явно дама, пахло дорогими духами с нотками сандала и мяты. Я поморщился. С некоторых пор терпеть не мог мяту. В письме было глупое любовное воркование и просьба о встрече.

– Он пропал не третьего ноября? – спросил Рейдеса.

– Именно, – кивнул тот.

– Значит, надо познакомиться с мадемуазель Флери. Или мадам, как знать. Продолжаем поиски.

Но увы, мои изыскания не увенчались успехом. В комнате некроманта же вовсе демон сломал бы ногу. Я порылся в сваленных книгах, мятых вещах и признал, что сыск тут бесполезен.

– Больше улик нет, – обернулся к Эду. – Что ж, я буду держать тебя в курсе расследования. Ты тоже приезжай, если узнаешь что-то новое, или пришли записку, сам зайду.

– Договорились. И… спасибо, что согласился помочь, Виктор.

Рейдес протянул мне руку. Я ответил на рукопожатие. Хорошо, что обошлось без магической дуэли. По дороге обратно в участок думал, кому понадобилось выманивать сразу двух профессоров из гимназии и их убивать. Может, они что-то знали? Какое-нибудь заклинание? Что-то тут не так.

Андре часто приходил к особняку Вейранов. В последнее время почему-то чаще, чем обычно. Он не подходил близко, ни с кем не заговаривал. Просто стоял в тени огромного дуба, что рос неподалеку. За стволом было легко спрятаться, остаться незамеченным. Около года назад бабушка назвала ему имя отца: Виктор Вейран. До этого Андре мог добиться только пространного «этот человек», или «маг проклятый». И было легче, проще. Можно было представить, что он просто не знает о существовании сына, поэтому его нет рядом. Но бабушка развеяла эту иллюзию. Сказала, что уж месье Вейрану-то точно известно, что детей у него на одного больше, а еще – что вряд ли вышеназванного месье Вейрана вдруг заинтересует Андре.

Но ведь это не запрещало сюда приходить, правда? День выдался холодным. Сначала Андре видел, как куда-то ушел отец. Было странно думать об этом суровом мужчине в черном плаще со знаками магистрата как об отце, но иногда, возвращаясь домой, Андре думал о том, что они похожи. Чем? Глазами, например. И цветом волос. И… Похожи, и все тут. А вот на единственный сохранившийся портрет матери, полуистертый от времени, Андре не походил ни капельки. Она была светловолосой и голубоглазой. Он щеголял темной шевелюрой и зелеными (проклятыми, как добавляла бабушка) глазами. Когда Андре как-то спросил у бабушки, как же получилось, что месье Вейран познакомился с мамой, она разразилась бранью в адрес пустоголовых девиц, которые сначала гуляют с женатым мужиком, а потом рожают детей матери на голову. Так Андре определил, что у отца есть другая семья. Семью он тоже давно выучил в лицо. Следом за графом Вейраном из дома вышли мальчишки. Их имен Андре не знал, зато внешне помнил очень хорошо. И от этого было обидно. Они и сами-то вряд ли знали, что у них есть еще один брат. Один раз Андре решился подойти, но в последнюю минуту передумал. А что он им скажет? Правду? Так его поднимут на смех. Нет, не стоит.

За мальчиками вышла супруга отца. Графиня Анжела. Так её назвал кто-то из встречных пару месяцев назад. Вот от одного облика мадам Вейран у Андре почему-то вставал комок в горле. Она казалась очень гордой и недосягаемой. Красивой, будто сошла со старинного полотна. Жаль, что она не его мама.

Можно было уходить, только Андре прекрасно знал, что дома ждет извечное ворчание бабушки. Она любила его, конечно. По-своему, но любила. Только её все время раздражало, что Андре рос не особо сильным физически, часто болел. А потом и вовсе начала проявляться магия, и он испортил пару вещей в доме. Бабушка кричала, что он бесполезный балбес и все равно нигде себе службу не найдет, можно хоть сейчас идти побираться. Пока маленький, подадут. Это было года два назад, а сейчас Андре уже полгода как исполнилось шестнадцать. Он вытянулся на голову и стал сильнее, но бабушку все равно не устраивал. Поэтому сегодня так и остался сидеть под деревом, дожидаясь темноты. Ночью можно украсть у кого-нибудь в саду последние предзимние яблоки. По пути Андре заприметил одно очень даже привлекательное дерево.

Возвращались Вейраны в обратном порядке: сначала задумчивая мадам Анжела, потом радостные мальчишки и, наконец, отец. Граф хмурился и поглядывал на небо. Да уж, наверное, будет дождь. Тогда Андре поднялся и пошел прочь, не оглядываясь.

Идти было долго. Сначала по широким улицам центрального округа, затем – через мост и по узеньким переулкам до родного дома. Уже подходя к крыльцу, вспомнил, что забыл о яблоках. Зато бабушка поджидала у двери.

– Ты где шлялся весь день? – рявкнула на него, вытирая руки о передник. – Я уже думала, тебя крысы сожрали.

– Зачем? – тихо спросил Андре, снимая куртку.

– Зачем – что? – не поняла бабуля.

– Крысам меня жрать.

– И то верно, потравятся еще. Кто вас, магов, знает. Была бы Лианка обычной, как Каришка, глядишь, и прожила бы дольше. А то все: магия, магия. За последние мои деньги книженцию себе купила, читала все.

– И где книга? – спросил Андре, присаживаясь к огню и понимая, что замерз.

– Сожгла я её, когда та померла. Топить в зиму было нечем. Бери суп, холодный уже, ну, нечего бродить было, дубина.

Андре кивнул. Есть не хотелось. Хотелось реветь от жалости к себе. Еще больше – стать великим магом и доказать бабуле, а может, и отцу, что и от него будет толк. И противной тетке Каришке, которая, пока бабушка не видела, плевала в его сторону. Но как можно стать магом, если он читать и считать учился сам, а больше ничего и не знал? Иногда брал у соседей книги, но там было все путано. А на учителя денег не нашлось, точнее, бабушка просто не хотела зря тратиться.