Лена окатывает меня ошалевшим взглядом, выскакивает на кухню быстрее меня, хватает в охапку Алию и чуть не пинками выпихивает её через вторые двери кухни в большую спальню.

Откуда они возвращаются через пять минут, причём Алия имеет необычно задумчивый для её амплуа вид.

Через десять минут, после того, как Алия с Юрой возвращаются к нам на кухню из комнаты, уединившись там в свою очередь от нас с Леной, мы таки пьём чай. Алия задумчиво поглядывает на ликёр, но не делает ни малейших попыток к нему прикоснуться.

Юра сходил в прихожую, вернулся с сумочкой Алии, вытряхнул из неё сигареты и зажигалку, и теперь имеет рассеянный вид. К моему удивлению, он чуть не плачет молча. Наконец, через две минуты его неловкого молчания, его наконец прорывает.

Вначале он сграбастывает Алию, прижимая её голову к своему плечу. Что Алия стоически переносит с любопытством на лице.

Потом долго трясёт руку Лене.

Потом наливает полную кружку ликёра самому себе, выпивает залпом и говорит вслух:

— Б…ь, я уже и не ждал! Столько лет, столько баб!…

— Видимо, они что-то делали не правильно. — Смеется Юре под руку Алия. — Эти твои бабы.

— Так, на патронаж только к вам?!, — Юра вопросительно смотрит на Лену.

— Юра, у меня реанимация, — смеётся Лена одновременно с вытягивающимся лицом Юры.

К смеху Лены присоединяется и Алия.

— Лучше в НОВУЮ КЛИНИКУ, — говорит Лена, отсмеявшись. — Это лучший вариант, для вас, по крайней мере. Тем более, шестьсот же тебе не проблема?

— Тысяч?, — автоматически переспрашивает Юра.

— Дурак? Долларов. — шлёпает его ладонью по лбу Лена.

— Вообще не борьба…, — рассеянно отвечает Юра и зачем-то лезет за бумажником.

Под оглушительный смех Лены и Алии.

Не буду им говорить, что всё решалось именно сейчас. И кое-какую амплитуду я «вручную» увеличил Алие лично… Для гарантии положительного результата.

В итоге, Юра в два присеста допивает ликёр и дальше собирается заказывать доставку виски на мой домашний адрес, но Алия с Леной быстро надевают на него намордник:

— Юра, первая неделя это вообще ни о чём. Тут больше надо потеть, чтоб не сглазить, — Лена назидательно стучит указательным пальцем ему по лбу. — Это мы тебе по секрету сказали! А так вообще, чем лучше ты себя держишь в руках, тем твоей половине проще.

Алия кивком подтверждает слова Лены, вопросительно глядя на Юру.

Юра с волевым видом отодвигает от себя телефон, провожает тоскливым взглядом пустую бутылку из-под ликёра, которую я выкидываю в мусорку, и придвигает к себе чай.

Когда они уходят, Лена говорит:

— Давай посуду вместе помоем? А то одной что-то грустно…

— Да тут мыть вообще-то пару чашек и блюдец, — говорю Лене, поднимаясь со стула. — Давай сам помою, подвинься.

— Вот же тормоз малолетний, — Лена с размаху припечатывает меня ладонью сзади ниже спины, видимо, по аналогии с Аселей. — Может, я с тобой рядом постоять, поделать что-то вместе хочу!

— А чего открыто мне об этом не сказать?, — озадаченно спрашиваю. — Без проблем, подвинься… Давай мыть вместе.

— Мелкий, слушай. А вот если мы с тобой залетим, как Алия…, — Лена моет посуду, как трёхлетний ребёнок, разбрызгивая воду вокруг. Попутно обливая и меня. — Я-то слежу за всем, но мало ли… Мы всё же молодые, а сперматозоиды в твоём возрасте — вещь ненормально активная. Хи-хи. Что дальше будем делать?

— Так. Отойди, я сам домою, — устаю терпеть этот душ и отодвигаю её от раковины. — Ты так спрашиваешь, как будто у нас масса вариантов. Лен, ну мы же взрослые люди!, — специально оборачиваюсь и смотрю на неё серьёзным глубоким взглядом. — Ты же не маленькая. Хотя иногда и… Что делают взрослые люди, когда неожиданно залетают?

— У меня есть мои мысли и свой анализ, — неожиданно безэмоционально отвечает Лена, — но я посчитала правильным на всякий случай спросить и тебя.

— Вначале уточнение ситуации у Али Шафетовича, насколько я знаю, — пожимаю плечами, стоя спиной к Лене, что не мешает мне видеть её эмоции, — но это же не сразу, да? Недель шесть? Потом же на патронаж? У меня самому себе в НОВОЙ КЛИНИКЕ сто процентов будет если и не бесплатно, то намного дешевле. А лучше вариантов сейчас в городе, ты сама говорила, не особо много. Если вообще они есть, эти варианты.

Сзади раздаётся дикий визг и у меня на плечах повисает груз. Который предплечьем сдавливает мне горло и раздражённо шипит голосом Лены:

— Вот ты гад малолетний! Ты специально сейчас меня мариновал, да?! Я уже бог знает что подумала! За эти пять секунд…

— Мою посуду. Не мешай, — выдавливаю сквозь пережатое горло. — С ума сошла? Что ты себе там надумала?

— Мда?, — непоследовательно спрашивает Лена, отходя от меня на шаг. — Ну ладно… А то я решила, что ты другое имел в виду.

— Знаешь, анекдот в сети есть. Недавно на фейсбуке читал. «Пока был в душе и за шумом воды не слышал ничего, моя жена спросила у меня, как моё настроение, почему я не отвечаю, потом сказала, что я бездушный козёл и сам во всём виноват. В общем, из душа вышел уже разведённым холостым человеком».

Лена снова припечатывает меня ладонью сзади по аналогии с Аселей, выбивая из моих рук чашки, стоящие домиком. Которые веером разлетаются по кухне. Попутно сбивая со стола бокалы, стаканы и что-то по мелочи.

Следующие три минуты мы добросовестно собираем осколки по полу.

— Лен, не надо изображать виноватый вид, я же вижу, что ты ни капли не раскаиваешься, — смеюсь.

— Маленький монстр, — бормочет Лена. — Ладно, плюнь на это. Валим с кухни, завтра утром при дневном свете соберу, не тратим время. Нам нужно срочно кое-что обсудить, — Лена снова тянет меня за резинку трусов, транспортируя в направлении большой комнаты и подталкивая к кровати.

На утро меня на самом входе в лицей ловит наш физкультурник:

— Привет! Слушай, замотался, забыл тебе сказать. Сегодня заплыв по средним учебным заведениям, я от нас заявился на пару дистанций. На твоё имя. — Он вопросительно смотрит на меня.

— Неожиданно, — чешу затылок. — Хотя мне-то что… Во сколько?

— Вот прямо в десять, — виновато смотрит физрук. — Но я с директоршей лицея всё утряс! Сегодня вообще можешь сюда не возвращаться после заплывов! В лицей, в смысле. Ты только проплыви нормально?!

А как бы я с них вернулся, если по опыту, это не меньше чем до обеда.

— На тренировке недавно мастера выполнял на восьмистах, — делюсь зачем-то с физруком. — А тут какие дистанции будут?

— Ну, сотня, — загибает пальцы он, — двести, ещё четыреста вольным. Пока вроде всё. Восьми сотен точно не будет, не доплывёт никто. Тут на четыреста только три человека заявлены, и один из них ты.

— Четыре сотни, думаю, наши. — Я представляю своих конкурентов по обычному чемпионату области, тут вообще детский сад, неожиданностей быть не должно. — Сто, если в ДЮСШ никого нового крутого не появилось, тоже у нас. Но не должно с ДЮСШ никого быть, мне б Смоляков сказал. На двести будем заявляться?

— Нет. Я ещё из ума не выжил. — Качает головой, ёжась, физрук. — Надо и совесть иметь… Мне потом коллеги прохода не дадут. Три первых места в одни руки… Тем более, тебя ж все знают, и так говорят, подстава — сборника на эти заплывы выставлять.

— А почему средние учебные заведения? Раньше ж школы были?, — ухватываю небольшое несоответствие.

— В этом году решил и сюда заявиться, тут с шестнадцати лет можно, — объясняет физрук. — Тут ещё техникумы участвуют, тьху ты, то есть теперь колледжи… Не только школы. Раньше ты ещё недоросшим был. Твои победы, Стесев, полезны школе для реноме, а мне для оклада, — зачем-то откровенничает физрук. — Тьху ты, то есть лицею. Ты уж не подведи, как обычно проплыви?…