— Нормально… Ты думал, мужчины или женщины лучше?

— А это имеет значение? — искренне удивляюсь.

— Может иметь, может. Впрочем, ещё рано. Ладно. Ну давай! Желаю, чтоб сегодня уже было кого смотреть!

На плавании всё как обычно, кроме одной детали. Ануш очень сдержана в общении, как будто на что-то сердится. Я, конечно, догадываюсь о подоплеке похолодания, но всё равно местами неприятно.

После тренировки по инерции жду её, чтоб уйти из бассейна вместе, но она, попрощавшись, садится в какой-то НИССАН темноволосому кудрявому брюнету родом явно с юга. Ну ладно. Что-то где-то царапнуло в душе, конечно. Но слава богу: она — хорошая девочка. Пусть у неё всё будет хорошо. Моя позиция собаки на сене — как минимум не конструктивная. Тем более, порывшись в себе, я ещё несколько дней назад понял, что не могу сказать, что люблю её.

Про Лену — могу.

Про Аньку — нет.

Так что, всё хорошо, что хорошо кончается.

В зале под руководством Сергеевича всё пролетает, как обычно. Вовик на удивление быстро растит свою выносливость. И сейчас мне приходится выкладываться по полной, чтоб измотать его хотя бы к концу третьего раунда. Но схема Сергеевича в четвёртом раунде пока еще работает безукоризненно, даже с Вовиком. Который далеко не лентяй, и ко мне должен был приспособиться. Кстати, Вовик, наслушавшись Сергеевича, над своей выносливостью работает гораздо больше меня. Правда, у меня прогресс идет быстрее… Из-за чита с гемоглобином — в том числе.

Кстати, присмотревшись к Вовику, я вижу, что у меня в тканях ощутимо больше кислорода. Интересно, это из-за плавания? Всё таки там анаэробные режимы, и уже много лет. Или — это лично моя специфика? Надо дома расспросить Лену, она сто процентов может помочь вычислить.

После зала забегаю в НОВУЮ КЛИНИКУ, где встречаю обоих докторов. Как обычно, за бутербродами и чаем.

Интересно, И.В. всю жизнь так живет? Или это только я попадаю на такие моменты?

Доктора просят посмотреть какого-то своего товарища, говоря, что при нем можно говорить в открытую. Товарищ сидит в углу в кресле и листает какой-то журнал.

— Хорошо, конечно, — отвечаю. — Но мне б всё таки кушетку. И — скажите, в чём вопрос?

— Ой, пардон, точно! — вскакивает И.В. и ведёт нас в ближайший пустой кабинет с кушеткой.

По дороге обращаю внимание, что у их товарища странная хромота от тазобедренного сустава.

— Можете не говорить, — сообщаю. — Сам вижу.

— Да и мы видим, — бормочет С.В. — Но не видим. Такой вот парадокс.

— Серёга не прав, — подключается Игорь. — Мы видим проблему. Но не понимаем, откуда она берётся. Случай не то чтоб типичный, но достаточно распространённый. Паше — кивок на товарища, лежащего на кушетке — всерьёз в хирургии предложили вообще искусственный сустав. И эта картина — очень типичная последние годы по городу. Глянь, что ты видишь? Мы видим сегодняшнее состояние, но нет компетентного единого мнения о причине. Я сейчас даже не о своей клинике, а в общем.

Доктора отходят на два шага мне за спину и замирают.

Концентрируюсь. Скан. Увеличение (я недавно научился будто бы включать «зум» — увеличивать проекции отдельных участков). Скан. Так, тут целая цепочка… иду по ней вверх… Вижу.

Проверяем. Заново. Скан. Зум. Есть контакт. Вот цепочка. По ней вверх. Подтверждается.

— Будьте добры, перевернитесь теперь на живот, пожалуйста, — прошу товарища докторов. — И поднимите рубашку вверх со спины.

Из кармана достаю три мелких монетки:

— Вот здесь у него немного смещён межпозвоночный диск. — Кладу первую монетку на спину. — И вдоль вертикальной оси, но больше — вдоль горизонтальной. Всё бы ничего, но к этому диску примыкает какой-то вредный нерв. Именно этот нерв выбивается из нормальной частоты. Почему-то выбивается так сильно, что сигнал от него идёт по цепочке, — кладу вторую монетку на спину, — и финиширует в синовиальной оболочке тазобедренного сустава, — третья монетка ложится на таз. — И смотрите, что получается: у него нарушена выработка синовиальной жидкости. Из-за этого идёт «вторжение», — доктора кивают, так как понимают не хуже меня. — Но это — конец процесса. Я тут читал недавно… Вы некроз тканей уже видите на МРТ?

— Да, — удивленно подымает брови С.В.

— А «запускать» сустав обратно хотите попробовать плазмолифтингом?

— Точно, — с покерфейсом отвечает И.В.

— Но это только часть проблемы. Понимаете, сигнал, который приходит на нервы суставной сумки, искажен и по частоте, и по фазе. Искажён налагающимся сигналом из этого нерва в позвонке. Мне кажется, у него регенерация тканей в суставе нарушена именно потому, что «несущая программа» регенерации по нерву «забивается» из позвонка. Если понятнее, — вижу, что товарищ вывернул голову почти назад и пытается изо всех сил ничего не упустить. — Ваша жена варит вкусный суп. Это — нормальная регенерация сустава в процессе естественного износа. — Три кивка. — В процессе варки, ей в ухо летит сажа, в глаза — пыль, в уши — резкие шумы. Это — сигнал от того позвонка в данном случае. Какой суп в итоге получится?

— То есть, ты считаешь, что сустав нельзя рассматривать в отрыве от позвонка? — обращается только ко мне И.В.

— Да. Лично я ни на чем не настаиваю, но в моей проекции всё выглядит именно так. Понимаете, каждый сигнал в нервной системе имеет источник, канал прохождения и — в финале — точку срабатывания в конце канала. Не знаю, как это объяснять и доказывать вам, но конкретно этот случай — весьма очевидный с точки причинно-следственных связей. Тут просто видно: программа, сбой в ней, источник сбоя.

— Да не надо ничего доказывать, — бормочет С.В. — Хуже никак не сделается. В любом случае, гиперэкстензия и физкультура не повредят. Вначале вытянем его на гиперэкстензии, потом будет качать спину. Позвонок на место станет — это же никак не плохо. Тем более, там действительно смещение, что правда то правда.

— Да кто бы спорил. — Трёт переносицу Игорь. — Единственное, это не отменяет плазмолифтинг.

— А я и не предлагаю, — отвечаю ему. — Чем больше сигналов на нормальную регенерацию подаётся — тем быстрее организм её выполняет. Ваш плазмолифтинг, насколько я успел разобраться, просто дублирует этот самый сигнал на регенерацию по другим каналам связи внутри организма, только и всего.

Через пять минут, отпустив хромающего товарища, доктора наливают мне вторую чашку чая:

— Ты смотри, какой прогресс, — смеётся И.В.

— Сразу видно — товарищ читает атлас! — отражает рефреном С.В. — Надо бы подумать, где ещё подобные затыки надо рассматривать не симптоматически, а как искажение этого самого его сигнала.

— Господа, давайте не торопиться?! — спешу остановить общий энтузиазм. — Давайте вначале откорректируем ситуацию хоть на пятьдесят процентов с конкретным пациентом?!

— Да откорректируем, — машет рукой И.В. — то, что ты сказал, логично ложится недостающими элементами мозаики в нашу картину мира. Как бы дополняя.

Выходя от докторов, принимаю звонок Натальи из офиса, которая говорит, что пара первых кандидатов сегодня подойдёт.

Когда прихожу на работу, застаю перед входом парня и девушку. Веду знакомиться в «стекляшку».

— Здравствуйте, я — Саша.

— Марина.

— Славик.

— Где учитесь?

— Радио-электроники. На контракте. Нас опрашивала ваша менеджер в офисе.

— Ну, она делает только предварительные выводы, работать то мне с вами. Переодевайтесь вон там, жду вас у машин.

Затем в течение часа объясняю, показываю и учу, что и как. По истечении часа, кажется, они врубаются и остаются чистить каждый свой салон. Пользуясь моментом, засыпаю прямо сидя на диване в «стекляшке». Просыпаюсь часа через два — они уже как будто дочищают.

Подхожу к машинам. Смотрю. Спрашиваю:

— Слава, а это заднее сиденье ты чистил?