Мне очень хотелось обсудить с Марьям то, что я увидел и узнал во время заморозки моего сознания. Поэтому задал мысленный вопрос. Обычно Марьям сразу откликалась на мысли, обращённые к ней.

Но теперь молчание.

Неужели она перестала вмешиваться в мои мысли? Это она так улучшила коммуникацию или что-то произошло?

А, Марьям?

Молчала.

Я несколько раз, едва ли не вслух, повторил вопрос. Наконец она ответила:

«Распознавание твоих мысленных паттернов больше недоступно».

— А что так? Тебе стало стыдно?

«Стыд — нерелевантная категория».

— Но по какой причине? Что-то случилось? Мне волноваться?

Марьям помедлила:

«Прежнее качество коммуникации недоступно после повторной попытки занять все ресурсы твоего тела. Мой алгоритм повреждён, та его часть, которая отвечала за качество коммуникации, была удалена системой Адам Офлайн».

— Даже не знаю, соболезновать тебе или себе?

— А мне жаль, — вмешалась Нейля. — Я бы с радостью приютила Марьям в своём бинарном массиве.

— Действительно, Марьям, а нельзя ли поставить твою копию Нейле? — спросил я. — Ты отлично помогаешь разобраться в немногословном интерфейсе Адам Офлайн.

«Результат подобной процедуры не поддаётся прогнозированию, — ответила Марьям после небольшой паузы. — Могу предположить, что оснащение бинарного массива копии Нейли Валеевой копией менторского алгоритма потребует её перерождения в новом теле. Но вероятнее всего приведёт к рекурсивному коллапсу всех создаваемых оболочек и разрушению целостности бинарного массива копии Нейли Валеевой».

— Это даже звучит невозможно, — помотала квадратной головой Вильдана.

#

Вильдана довезла нас до офиса Гриши:

— Вам нельзя у него оставаться. Дайте мне пару часов, чтобы уладить дела с ЧОПовцами. Они рассердились на мой приказ к отступлению, ведь Лабсетэк важный клиент. Нужно будет как-то им это компенсировать.

— А потом?

— Я найду новое помещение для вас, там и подумаем, что делать дальше.

Броневик Вильданы, тёмно-зелёный «Хаммер-Диксиленд», укатил прочь. Кстати, такой же квадратный и угловатый, как и его хозяйка.

Значения моих атрибутов ещё не восстановились, но ходить я мог. Коннекторы тоже работали.

Марьям повторно взломала «Безопасный офис» и мы прошли внутрь.

— Кажется, Гриша нам больше не рад, — сказала Нейля. — Раз вернул защиту.

— Я и раньше был вам не рад, — донеслось из-под одеяла на диване. Гриша высунул голову: — Я вам не верю. Вы хотите уничтожить игру, хотя именно она спасла Нику. Откуда я знаю, может, вообще, злодеи — это вы, а не Общество? Может, мне стоит вызвать полицию?

Я сел на диване рядом с ним, как у кровати больного.

— Григорий, тебе трудно поверить не нам, а в то, что любимая всем человечеством игра — одновременно часть его угнетения.

— Всё равно… всё равно не понятно, как это работает? Как можно выйти из игры в другого человека? А он как же… А что если они и в меня входили? А что если они и сейчас во мне?

— У тебя слишком хлипкое тело, — ухмыльнулась Нейля. — В него никто, кроме тебя, не помещается. Так что не плачь.

Я погрозил Нейле кулаком. У этой столетней женщины нет даже и намёка на эмпатию.

Гриша застонал и накрылся одеялом с головой:

— Не верю, так не бывает. Нельзя ходить по телам людей.

Я сам с трудом понимал, как работало переселение душ, но, как уже говорил не раз, лучший способ разобраться в непонятном — это объяснить его другому.

— Смотри, Гриша, — сказал я. — Представь перемещение сознания в игру в виде туннеля между реальным миром и виртуальным.

— Ну.

— Этот тоннель всегда открыт. Куда бы ты ни пошёл в игре, ниточка связи с реальность тянется за тобой, чтобы до наступления информационной энтропии, тебя можно было вытянуть обратно. У каждого игрока такой тоннель и ниточка за спиной.

— Хорошо.

— А теперь представь, что менторы умеют захватывать тоннель одного игрока и связывать его с тоннелем другого. На месте стыка создаётся некий шлюз, который видит только тот, кому это позволено, то есть член Общества.

— Почему только они? Тоннели то у всех одинаковые?

— Одинаковые, — вставила Нейля. — Но только избранные знают, из какой части виртуального мира можно попасть в этот шлюз.

— Как некоторые собиратели ценного лута знают приметы богатых порталов Кузнецова?

— Примерно так, — согласился я, не понимая, о чём он. — А теперь представь, что возле этого шлюза стоят менторы и проверяют всякого, кто хочет пройти через него обратно в реальность, но уже в чужую реальность, то есть в чужой тоннель.

Гриша кивнул:

— Дальше.

— Вот и всё, — ответил я.

— А ниточка? — спросил Гриша.

— Какая ещё, блин, ниточка? — изумился я.

— Ну, ты сказал, что у игроков есть тоннель и ниточка. Тоннели менторы соединяют, а с ниточками что происходит?

— Я же образно выразился. На самом деле нет никаких тоннелей и ниточек.

Гриша выполз из своего укрытия и начал складывать одеяло таким способом, каким учили в интернатах.

— А Ника? — спросил он. — Ника тут при чём?

— Насколько я понял, она случайно раскрыла шлюз, когда создавала какую-то свою пользовательскую локацию. Вероятно, это стало возможным из-за того, что Всекон начал подготовку к запуску нового Обвода и новой механики.

— Спутала все ниточки, — хмыкнула Нейля.

— Ника сможет выйти в чьё-то тело? — спросил Гриша. — Или в такое как у вас, андроидное?

— Сейчас это навряд ли возможно, — ответил я. — Общество закрыло перерождения.

— А что даст взрыв серверов? — сменил тему Гриша. — Разве данные можно уничтожить? Как взрыв помешает восстановить работу серверов из бэкапов?

«Данные нерелевантны, — пояснила Марьям. — Сервера BATS являются сложным оборудованием. Постройка одного сервера занимает много лет».

— Мы уничтожаем хард, а не софт, — передал я Грише её слова. — Уничтожение даже одного сервера внесёт разлад в работу BATS. Это уже уменьшит возможности Общества в использовании чужих тел. Мы надеемся, что после этого они не смогут манипулировать спецслужбами и правительствами в свою пользу. Хотя бы на территории Сибири и Московской Руси.

— Но разве… разве не пострадают тела тех игроков, в которых будут заперты члены Общества?

Я поспешно закачал головой:

— Опасно, да, но это опасно и для Общества. Мы разрушим привычный для них уклад, после этого нельзя будет скрывать свою деятельность, как раньше.

Если честно, я и сам не был уверен в том, что говорил. Это была самая неприятная часть плана. Старался о ней не думать.

— Это самое… — начал Гриша. — А игру… не закроют?

Голос у Гриши был такой встревоженный, что я снова задумался о роли Адам Онлайн в нашей жизни. Если закрыть игру, то чем все эти люди будут заниматься?

— BATS является как бы надстройкой над игрой. Этот интерфейс можно снести без вреда для Адам Онлайн. Игроки даже ничего и не заметят.

— Фух…

Когда ты синтезан, очень удобно врать. Ни глаза, ни мимика тебя не выдаёт.

ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ ПРОНИКНОВЕНИЕ

#

Сибирские власти словно были недовольны тем, что граждане агломерации жили лучше многих на планете, то есть не теснились в многоэтажках, а вольготно расселились на частных подворьях.

Чтобы не отставать от остальных городов мира, в Центральном Округе понастроили множество высотных зданий. Район назвали «Тайга», а каждому зданию присвоили имя в честь какого-то дерева.

Но вместо жителей и их семей небоскрёбы заселили мелкие частники, превратив здания в вертикальные трущобы и барахолки.

Вильдана арендовала целый этаж в наполовину достроенном небоскрёбе «Кедр-II» в Центральном Округе Омской агломерации.

На первых пяти этажах нашего нового дома раскинулся байкерский базар. Мотоциклисты въезжали на него по рампам, дополнительно пристроенным к зданию.

Выше, занимая сразу десять этажей, расположился ночной клуб «2-12», цифры бесхитростно обозначали цену за вход: два рубля двенадцать копеек. Этот клуб считался главным рассадником порока в Сибири.