Ирина снова глубоко вздыхает и дальше продолжает совсем безэмоционально:

— А я сейчас трачу на тебя самое дорогое, что у меня есть.

— Время и силы, что ли? — безразлично дёргает плечом полковник.

— Нет. Подписанную санкцию спецсуда без даты.

Ирина фотографирует какую-то гербовую бумажку телефоном, со своего места не вижу подробностей. Потом отправляет фотографию по ватсаппу, через полминуты смотрит в экран и говорит:

— Ну вот. Лично ты санкционирован семь минут назад.

Мои вещи мне не отдают. Ирина, придерживая меня за рукав, отстаёт вместе со мной от остальных в коридоре, и говорит:

— Саш, твои вещи мне нужны. Для дела. Там есть что-то важное, без чего тебе сейчас никак?

— Ну, ключи ладно, есть дома. — думаю вслух, — Пропуск дадут новый. Мобил точно нужен?

— Да. Мобил через Олега передам завтра, извини, — наедине Ирина превращается во вполне адекватную и даже где-то человечную.

Неожиданные метаморфозы. Раньше не сталкивался. Впрочем, сколько мне лет.

— Ещё мой бумажник.

— Про бумажник не переживай. Все деньги пересчитаны, всё верну. Также через Олега.

Как я сейчас понимаю, она имеет в виду Бахтина.

— У меня сейчас в карманах ни копейки, — рассеянно охлопываю себя по одежде, пытаясь понять, как сейчас добраться домой.

— Ясно… Держи, — Ирина, достаёт из внутреннего кармана кителя две банкноты достоинством одну и пять тысяч и, не глядя, даёт их мне. — Я возьму у Олега, ты отдашь ему. Хорошо?

— Конечно.

— Тебя подбросить? — спрашивает она, когда мы выходим через турникет на улицу.

Возле турникета, что интересно, стоит не сержант полиции, а один из «близнецов Бахтина».

— Спасибо, я сам, — открещиваюсь обеими руками под смех Ирины.

Ирина скрывается в каком-то автобусе с закрытыми непрозрачными стёклами, который отъезжает сразу после того, как она поднимается в его салон.

Я выхожу по аллее на трассу и понимаю, что нахожусь в двух километрах от дома. Просто с другой стороны от озера.

Решаю прогуляться домой пешком. Впечатления хоть и не самые яркие в моей жизни, но и не сказать, что очень привычные.

Через пятьсот метров я полностью успокаиваюсь и дальше уже гуляю с удовольствием.

Возле «ХОЗЯЮШКИ», уже почти у себя на улице, замечаю, мальчика лет восьми, который навзрыд от чего-то плачет, повернувшись к стене лицом и наивно стараясь стать так, чтоб этого никто не видел.

Подхожу, присаживаюсь на корточки, поворачиваю его к себе и беру за руки:

— Привет. Я — Саша. Как тебя зовут? Поделись, что случилось? Может, могу помочь.

— Я — Тимур. Мама деньги дала на хлеб и стиральный порошок. Монетами. Я пока сюда шёл, деньги потерял, в кармане дырка. Если бы деньги были бумажными, не потерял бы. Но бумажных денег у мамы сегодня не было… Ы-ы-ы-ы-ы……

Ух ты. Однако…

Одет вроде бы и не бедно. Хотя, сейчас, в шаговой доступности Китая за горами, никакая одежда не показатель достатка. Есть масса обеспеченных людей, одевающихся в быту крайне непритязательно. Хоть и родители Лены. Да и она сама в течение доброй половины недели.

— Так, боец. Прекращай плакать. Эта проблема решаемая… — на всякий случай, бросаю на него частоту покоя. Которая с ходу с него «слетает» на три четверти. Повторяю ещё пять раз, дожидаясь, пока он успокаивается.

— Всё, я больше не плачу, спасибо, — глядя в землю, говорит он.

— Сколько денег нам дала мама? — продолжаю держать его за руки, сидя на корточках.

— Тысячу…

Рассуждаем логически и быстро. Тысячи долларов или евро ему дать не могли. Это нонсенс с любой стороны. Значит, тысяча была в нашей национальной валюте. Конечно, потерять и её не приятно, но что же там за ситуация в семье, что ребёнок так убивается… И домой не идёт…

— Так, держи свою тысячу, — лезу в карман, приняв решение, — и пошли покупать по списку, что мама говорила.

— Нет списка, я всё помню, — парень, не веря до конца, робко берёт у меня деньги, глядя мне в глаза, зажимает их в кулаке, и, удерживая меня за одну руку, ведёт меня в магазин.

Там мы под его руководством покупаем стиральный порошок, самое дешёвое мыло и выходим, чтоб в соседнем продуктовом магазине купить хлеб, молоко и пачку макарон.

Ух ты. Однако…

Пока не знаю, как реагировать.

— Тима, а давай я тебя домой провожу? — предлагаю парню, тем более что мою руку он отпускать не спешит. — На всякий случай.

— Давай. — видимо, парень, как все дети, чувствует, что я ненамного старше, потому всякими обращениями «на вы» не заморачивается.

Живёт Тима в паре сотен метров, в хрущёвке. Ламинированная дверь из тонкой деревоплиты наводит на мысли. К тому же, она не заперта на замок — мы попадаем в квартиру, просто толкнув дверь.

— Мама, я всё купил! — кричит он из прихожей.

К нам из комнаты выходит женщина лет тридцати, с добрыми усталыми глазами и явными следами употребления алкоголя на лице. Как минимум, вчера.

Пользуясь паузой, сканирую её с того места, где стою. Употребление алкоголя подтверждается. К сожалению, не только вчера… Хотя и не каждый день.

— Мама, я деньги потерял, Саша мне свои отдал, вот мы купили всё! — парень радостно вываливает на мать новости. Мать начинает стесняться:

— Ой, спасибо, но я сейчас не могу вам ничего отдать… У нас пока нет других денег…

— Боже упаси, — поднимаю руки вверх, чётко останавливая любые мысли с её стороны — Ничего возвращать не нужно. Извините, как мне к вам обращаться?

— Дария.

Или Дарья? Я не расслышал, но переспрашивать не буду.

Я уж оценил обстановку квартиры как с материальной точки зрения, так и с бытовой. Она мне активно не нравится, как и то, что я сейчас сделаю. Но других вариантов просто нет.

— Дария, у вас чудесный сын. Давайте я его лучше с собой в спортклуб водить буду, если вы не против?

Судя по отсутствию игрушек как в прихожей, так и в единственной комнате, видимой от двери, свободного времени у пацана — завались, а вот занять его особо нечем.

— Ой, а насколько это удобно? А где спорткомплекс? — запоздало включаются какие-то рефлексы у матери.

— Спорткомплекс — АВАНГАРД. Это рядом. Удобно вполне, секция для детей до четырнадцати бесплатная. Тима, сколько тебе?

— Десять! — кричит парень из ванной, куда он сразу после прихода пошёл мыть руки.

— Ну он даже год пропустил. У нас можно тренироваться с девяти.

Через пяти минут покидаю квартиру, записав тиминым карандашом на огрызке газеты их домашний телефон (других телефонов в доме нет), выяснив номер школы Тимура и договорившись, что позвоню сразу после того, как договорюсь с тренером.

Уходя, «забываю» банкноту в пять тысяч на полке возле выхода.

Домой дохожу пешком. Ключей нет, потому дверь открывает Лена. Она обдает меня бурей эмоций, которые я чувствую даже сквозь дверь. При этом её лицо серьёзно и ничего не выражает.

— Привет, первый раз вижу тебя такой взрослой, — поднимаю вверх голову, развязывая шнурки, чтоб разуться.

— Мелкий, ты сволочь! — отвечает она, потом за уши поднимает меня на ноги, делая шаг назад, и прижимает к себе.

Делаю шаг вперёд вслед за своими ушами и упираюсь лицом в …

— Чувствую, ты нервничала, — обнимаю её в ответ.

— А ты как думал… — бормочет она, грея дыханием мою макушку.

— Когда я вырасту, чтоб быть с тобой одного роста?

— Ты ушел и с концами. Телефон не отвечает. Котлинский говорит, ты давно от него вышел. У тебя плавание, но тебя нет. Как будто что-то случилось!..

— Стоп, я же смску отправил?

— Глюк у оператора. Дошла с запозданием. — неохотно поясняет Лена. — Но уж когда дошла…

— Ты тут же развила бурную деятельность? — смеюсь.

— Не то слово.

— Кстати, меня заместитель Бахтина приехала освобождать, — продолжаю смеяться. — Как ты её организовала?