Вообще-то, бабушка и другие старшие женщины строго-настрого запрещали испытывать на прочность великодушие мужчины в собственный адрес.

Вадим согласился дать совет Рифу только после того, как она заявила в лоб:

— Я не просто пойму, а ещё и очень обрадуюсь тому, что ты этому проклятому создателем аулу даже советом не поможешь. Но после этого я буду всю жизнь тебя бояться; короткую ли, долгую ли.

— Почему? — кажется, настолько сильно человек раньше вообще не удивлялся.

По крайней мере, вместе с ней.

— Потому что я никогда не видела под этими звёздами, чтоб разумный отдал на растерзание своих чужому народу. Особенно — кому-то навроде головорезов-орквудов.

— Моё решение обоснованно выглядит для твоего разума — но пугает твою душу? — тут же оживился товарищ.

По опыту, она поняла: он, как обычно, думает какими-то своими непонятными словами. Но говорит их сущностями ее языка.

— Ты умный, — коротким кивком подтвердила она тогда.

Риф честно бегал от дома к дому, тормошил всех подряд. Но так и не смог заставить людей себя послушать.

Сытые и отвыкшие от опасности обыватели, привыкшие годами прятаться за спинами семьи потомственных магов, просто не верили.

Когда, в полном соответствии с его ожиданиями, запылали крайние дома сразу с трех сторон, он мстительно плюнул в пыль:

— Иногда и от дурачка-полукровки бывает польза!

Когда он через уже никому ненужные посевы выехал к десятникам орквудов, старший отряда не демонстрировал того радушия, что раньше:

— Если хочешь остаться в живых, конягу своего отдаёшь мне. Сам присоединяешься к моему отряду — за пару сезонов станешь полноправным бойцом.

— Этот конь — подарок, — спокойно ответил Риф.

Его состоящая из двух половин душа сейчас разрывалась.

Одна половина орквудской крови злорадствовала: люди сейчас черпали полной мерой за пренебрежение к полукровке, бывшего, к тому же, не самым умным из всех.

Вторая половина, которой он относил себя к людям, просто вопила о неправильности происходящего.

— Тебе решать, — старший орквуд молча направил дорогой гномий самострел в направлении парня. — Второго предложения не будет.

— Уф-ф, чтобы я, да ещё раз… — появившаяся из небольшого распадка Хе жадно вцепляется в отдельный бурдюк, выделенный ей орчанкой.

Меня тянет на автомате выдать перевод известной поговорки о свинье, которая известно что всегда найдёт; и которая периодически от кое-чего зарекается.

Но в последний момент спохватываюсь: это животное в местных краях считается нечистым (люди не в счёт), Хе — наполовину орчанка, мало ли… Вдруг оскорбится.

— А с другой стороны, в нашем распадке тебе скоро придётся второй отхожий ровик копать, — говорю вторую часть фразы, которую собирался сказать полностью.

— Он хотел тебя сравнить или со свиньей, или с обезьяной. Но в последний момент сдержался, — между делом замечает Асем, правящая свой орквудский кинжал на ремне.

— Как поняла?! — против воли вырывается у меня. — Ты что, мысли читать научилась?! Вообще-то, с первым сравнить хотел… Обезьяны у нас редкость; по крайней мере, в моих краях не живут. Их повадок я просто не знаю.

— Я вам кое-что рассказать должна, — нехотя признается дочь кочевого народа. — Нам тут ещё примерно день зависать, я лучше потренируюсь на вас потом. Чтобы времени не терять… — она явно на что-то решается.

— Давай уже! Рожай быстрее! — Хе, напоминающая цветом лица тот самый зелёный огурец, который она сейчас держит в руках, плюхается на кошму рядом с Асем.

— Я когда поняла, что у Вадима после стычки с магами есть проблемы, от него ночь не отходила. Я и раньше могла по коням чувствовать, где у них болит, здоровы или нет… А после этой ночи — как на разумных талант проснулся.

— Целительский? — уверенно спрашивает полукровка, впиваясь зубами в сочный овощ.

— Угу. Время от времени тела ваши чувствую, из чего состоят и как работают. А только что прострелило словно, — орчанка кивает в мою сторону. — Точно или о свинье, или об обезьяне хотел сказать. Не знаю, как объяснить, но прямо как волной накрыло…

— Хренасе, — Хе, дожевав огурец, без сил откидывается на спину. — У тебя хорошая кровь, слушай! Наследственность, в смысле. Я от своей дальней родни слышала, — она красноречиво касается собственного удлинненного уха, — что это совсем разные направления.

— Вы о чем? — перевожу взгляд с одной на другую, поскольку они явно находятся в каком-то своём контексте, которого я просто не знаю. А угадать не получится.

— Считается, что, несмотря на кажущуюся близость, менталисты от целителей отстоят достаточно далеко, — начинает разглагольствовать метиска, парадоксально являющаяся не совсем трезвой до сих пор. — А у нашей узкорукой подруги, — Хе хлопает орчанку по спине, — лично мне в ауре время от времени видны странные, э-э-э, оттенки цвета? — полукровка озадаченно и нетрезво расфокусирует взгляд, словно пытается поймать какую-то ускользающую мысль. — В общем, это как цвет — но только не цвет. Не знаю, как объяснить…

— Что это значит применительно для нас? — Они опять странно переглядываются, потому поясняю. — Любое изменение обстановки всегда следует переводить в практическую плоскость. Я так понимаю, по вашим лицам, таланты нашей дочери вождя являются не только приятным бонусом, а ещё и несут какую-то подоплеку? Так?

— Да, — охотно пытается поддержать беседу Хе, на фоне отмалчивающейся Асем.

— Какую?

Метиска, словно чем-то подавившись, переворачивается на бок и долго откашливается.

— Если мы будем заезжать в города, меня сквозь одежду очень многие эльфы могут узнавать, — нехотя признаётся дочь степного народа. — До этого момента я могла закрывать лицо и притворяться кем угодно, кроме ушастых.

— Она раньше из толпы не выделялась, — перебивает подругу Хе, накрывая её ладонь своей. — А сейчас она, во-первых, сквозь одежду аурой светить будет. Эльфы многие видят, да… Почти все, если точно. Кроме больных и совсем маленьких, — безжалостно констатирует полукровка. — Кроме того, по всем правилам, ей надлежит регистрироваться во всех представительствах конклава.

— А там сейчас только те народы остались, которые меня… — Асем грустно вздыхает и не заканчивает фразу.

— Зачем нужно регистрироваться?

— Считается, что маги — это одновременно и ресурс для любого правителя в любой земле, который должен быть на учёте. И, потенциально, источник проблем и опасности, — явно борется с приступами дурноты Хе, пересиливая себя.

— Если где-то появляется маг, не имеющий временной регистрации в представительстве конклава, это очень быстро привлекает внимание. Просто неизбежно, — обречённо заключает орчанка. — Я много путешествовала, разное видела.

— Каким образом мы можем использовать наши ученические статусы? Выданные мастером Хартом? — из нагрудного кармана бросаю на кошму три листка пергамента.

Девчонки переглядываются ошалевшими глазами.

— Я и забыла, — крайне похоже изображая филина, признаётся Асем.

— А мне вообще плохо, у меня память отказывает, — присоединяется к ней Хе.

— Вы мне ответите на вопрос? Это как-то меняет статус наш?

— Ученики могут себе позволить отступать от общих процедур, — задумчиво кусает нижнюю губу орчанка. — Я раньше не сталкивалась с механизмами контроля конклава, но тут просто здравый смысл. Допустим, я ученица — но оказалась слабосильной. Учитель меня либо выгнал, либо не планирует учить дальше…

— Ой, да что ты растягиваешь! Если считать, что ученики магов — такие же, как студенты, то подобных разгильдяев только поискать! — вносит свежую струю в обсуждение метиска. Громко икая после каждых трёх слов.