Интересно, жив ли отец? Речь тогда была о нём…

***

По степи семенил самый странный отпрыск из всех копытных, каких Асем когда-либо видела.

Ориентируясь на ощущения своего коня, она, скрываясь в естественных складках местности, предусмотрительно заехала к одинокому путешественнику сзади, со стороны спины.

Весьма крепкий и абсолютно тупой, как дрова для костра, потомок кобылы и осла шагал по чужому краю, как ни в чём ни бывало.

Орчанка слышала, что подобных копытных разводили многие оседлые. Смешанное потомство ослов и коней, хотя и отличалось крайней несообразительностью, но зато было весьма неприхотливым к кормам, устойчиво к холоду и разным болезням. Самое главное — но об этом она знала только умозрительно — тянуть плуг или упряжку такой вот, к-хм, более чем странный полукровка способен много дольше даже самого выносливого коня.

Кстати, старики говорили, что такие вот смеси и живут дольше лошади.

— Воистину, брат Хе в её происхождении и судьбе, — перегруженная за сутки голова требовала разрядки. Оттого Асем говорила вслух сама с собой. — Хорошо хоть, не по разуму. Та тоже всякую гадость в рот тащит; что сожрать, что выпить… И тоже родом от весьма разных родителей…

Проехав за абсолютно беспечным всадником пару сотен шагов, орчанка убедилась, что тот даже не подозревает о её присутствии за своей спиной.

Удивленно раскрыв глаза от такой дури — не те сейчас в степи времена, чтобы так ездить — она коротко свистнула, обращаясь скорее ко всаднику, чем к его… к-хм, назвать это недоразумение скакуном язык не поворачивался.

— Здравствуй, сестра! Я тебя ищу! — обернувшийся на её свист Риф улыбался открыто и светло.

— Приветствую и тебя, — вежливо ответила парню Асем, про себя удивляясь. — Что случилось?

У неё вертелось на языке, что надо быть абсолютно под стать своему ушастому қасыру мозгами, чтобы так беззаботно разъезжать в это время, по этим территориям.

Парень говорил на двух языках: на очень скверном всеобщем, и — как на родном — на северо-восточном орквудском наречии.

Оно хотя и отличалось от ork'sha, как отец-ишак этого копытного непотребства от его же матери-кобылы, но орчанке было понятным — поскольку путешествовала та много (и большинство родственных языков знала).

— Говори на своём, — предложила она, чтобы сэкономить время.

— У нас беда, — приветливость в одно мгновение спала лица паренька.

Орчанка вопросительно подняла бровь.

— Я периодически бью сусликов в степи, — смущенно признался то ли гость, то ли случайный знакомый. — На рассвете увидел отряд орквудов… Шагают в нашу сторону, пешком.

— Ты же им родня? — уточнила дочь кочевого народа. — Да и хуманы вроде бы с ними не ссорились?

Она не стала язвить на тему того, что является не самым лучшим источником помощи в данном случае. По многим причинам.

— Я подъехал, поздоровался, — кивнул Риф, нахмурившись. — Они приняли почти как своего. Наверное, из-за языка — я же по-хумански не особо. Стали расспрашивать, что да как… лепешкой угостили…

— Орквуды. Наемники. Пешком в степи. — Повторно уточнила Асем, красноречиво глядя на собеседника. — Вначале приняли тебя за человека? Затем убедились, что ты человеком только выглядишь?

— Да! На моего жеребца поглядывали, — парень озадаченно потрепал копытное нечто по холке.

Асем подавилась собственной насмешкой, чтобы не комментировать достоинства «коня» вслух.

— В общем, они напасть хотят на нас, — выдал главное Риф.

— На всё воля создателя! — орчанка, добросовестно пытаясь справиться со злорадством, осенила себя ритуальным жестом. — Воистину, «бойся мольбы невинно притесненного, даже если он является неверным[74]»…

— «… Ибо между его мольбой и создателем нет преград!» — подхватил Риф, отзеркаливая тот же жест.

— Ты можешь помочь? — без какого-либо перехода спросил, к-хм, почти товарищ.

— Ты шутишь. — Асем не спросила, а заявила утвердительно.

— Раньше у нас были маги. Они не зарегистрированные, тайком от конклава, — смущаясь, пояснил свою логику Риф. — Но это и хорошо. Орквуды — не первые же, кто к нам с оружием приходит. Вот одно дело — несколько десятков воинов против сотни крестьян. А другое дело — когда есть три мага. Были…

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня, — спокойно ответила орчанка, не прикасаясь к поводьям и коленями заставляя жеребца подстроиться под своеобразный шаг необычного копытного родственника.

— С тобой был человек. Он смог убить всех трёх магов, значит, он сильнее.

Асем смотрела на собеседника широко раскрытыми глазами, добросовестно прикидывая, как бы его не обидеть откровенным ответом.

— Плюс, он всё-таки человек. А не ваш, и не дроу. Значит, должен хотеть помочь своим. Тем более что староста его ведь и так живым отпускал, — простенько завершил логическую конструкцию парень.

— И ты хочешь, чтобы я попросила своего человека помочь людям, которые хотели меня убить? — набираясь терпения, спокойно спросила дочь кочевого народа.

— Тебя только пара десятков хотели убить, далеко не все люди, — вздохнул не самого изощренного ума мальчик. Впрочем, это компенсировалось запахом чистейшей правды, который он издавал. — Это самые противные из людей хотели, которые вместе с магами и их соседом вечно увивались. Остальные-то к тебе без зла.

— Да, их просто не было рядом, — коротко кивнула Асем.

— В вашем отряде ты наверняка главная, — неожиданно удивил странным выводом Риф. — Ты можешь приказать человеку, чтобы он и этих орквудов убил?

— Я тебе сейчас одну вещь скажу, откровеную. Только ты не обижайся.

— Какую? — насторожился Риф.

— Или не скажу, — чуть подумав, поправилась Асем. — Вначале несколько вопросов задам. Почему ты считаешь, что я главная? Человек, следующий со мной, что, настолько непохож на мужчину?

— У тебя кони. Все кони, на которых вы путешествуете, — абсолютно не задумываясь, ответил паренек. — Видно же, что ваши кони только тебя и слушаются. Твой человек верхом — как собака на заборе.

— Хм, так заметно? — мгновенно смутилась орчанка.

— Людям — не особо, — пожал плечами представитель дальнего родственного народа. — Можно сказать, совсем незаметно, если даже наш староста решил, что главный у вас — он.

— Ты не сильно похож на того, кто от человека отличается, — заметила дочь кочевого народа.

Асем понимала, что поступает не очень хорошо. Вместо того, чтобы дать четкий и однозначный ответ, она продолжала беседу, словно бы оттягивая самую последнюю фразу. Проставляющую все точки на свои места.

С другой стороны, с таким сильным напряжением собственной воли на фоне длительной бессонницы (вернее, на фоне полного отсутствия сна), она сталкивалась впервые.

Её ощущения сейчас были — как будто в голову залили большой казан кипятка. Собственные мозги ощущались кусками сваренного мяса и совсем не хотели соображать.

— Какая разница, на кого я похож? Главное — кем я на самом деле являюсь.

— Хорошо сказано… Отвечу сразу, чтобы не длить бесполезную беседу. Кони под нами действительно мои, все до единого. И не только они. — Асем выдохнула, подбирая слова поделикатнее. — Но человек не является ни моим слугой, ни в чем-то зависимым от меня. Он волен поступать так, как сам решит. Приказывать ему я не могу, особенно приказывать воевать за чьи-то чужие интересы.

— Я понял…

Огорчение на лице Рифа была таким неподдельным и искренним, что орчанка не удержалась:

— Слушай, а ты что, правда вот так считал — я плюну и забуду попытку меня убить? Допустим даже, он был бы мой слуга, — кочевница разгорячилась не на шутку. — С чего мне рисковать им? Для чего мне защищать хуманов? Ты что, правда считаешь, что я должна вот так всё простить и забыть?