— К сожалению, такая информация доступна только в архивах Всекон, — ответил я. — Без выхода в реал и специального разрешения, не узнаешь.

— Не, ну в целом, я представляю, как оно работает, — пыхтела Нейля кальяном. — Ведь основа технологии уже существовала в мои времена. Но мне интересно, как это работает в Адамке, если бинарный массив игрока не доступен для записи ка-эсками, контролёрами и любой другой сущности. Как происходит обратная связь с бинарным массивом игрока, если игра может получать от игроков только ответы, не имея права задавать вопросы?

— Это вопрос, — поддакнул я.

— Ведь если игроки как бы фантазируют происходящее в игре, то почему они не могут нафантазировать чего угодно? Как же ка-эски держат их в рамках игровой механики, если они не имеют права вмешиваться в бинарный массив игрока?

Я заметил, что не только Нейля отделила себя от игроков, но и я сам говорил о них, как о посторонних.

Словно, я уже не один из них.

#

Финал квеста с Линдой произошёл в офисе мэра Вейнхарта. Я, Нейля и Линда Рэй представили мэру доказательства его вины. Затем случился стандартный «неожиданный поворот сюжета». Линда Рэй переметнулась на сторону мэра, следуя по стопам своего мёртвого любовника, Джошуа Калкина. Якобы внезапно оказалось, что она работал на мэра вместе с Джошуа.

Пока я воевал с Линдой и многочисленными бандитами, которых ка-эски, не стесняясь, респаунили прямо за закрытыми дверями коридоров Сити-Холла, Линда и мэр поднялись на крышу, чтобы улететь на вертолёте.

Тут у меня открылась ветка возможностей:

1. Я мог добраться до крыши и сесть на второй вертолёт и устроить воздушную погоню. Для этого нужно обладать высоким навыком пилота, чего у меня не было.

2. Я мог рассказать правду о продажном мэре Вейнхарте и предательнице Линде остальным копам в ПДЛС. Тогда они подключились бы к погоне. Но для этого нужно было чуть больше репутации с ними.

3. Я мог использовать свои хакерские навыки и взломать управление полицейскими дронами, используя их для поимки беглецов. С помощью хакинга, кстати, я управлял гораздо большим количеством дронов, чем мне позволено в качестве сотрудника ПДЛС.

И это только явные варианты развития. Ведь можно было попробовать использовать мои навыки властного хозяина и вынудить мэра вернуться и сдаться властям. Или же я мог использовать соблазнение, вынудив Линду принять мою сторону. Да что там Линда? Я мог соблазнить даже мэра Вейнхарта. Ведь я всё ещё оставался разбойником-гедонистом, не имея возможности сменить класс.

В другое время, я искал бы варианты красивого завершения миссии. Более того, я скомбинировал бы несколько вариантов. Натравил бы на беглецов и хакнутые дроны, и копов, а потом соблазнил бы и мэра и Линду, вынуждая их драться между собой. При этом, летал бы вокруг них на вертолёте, наблюдая столкновение этих игровых моментов. Но сейчас я торопился. Поэтому просто достал снайперскую винтовку, прицелился и застрелил сначала Линду Рэй, потом и самого мэра.

Хватит с меня красивого геймплея. Часики-то тикали…

Хотя нет, последний штрих.

Потеряв управление, вертолёт мэра закрутился, падая вниз. Я ещё раз прицелился и выгадал момент, когда в перекрестье прицела попала крышка топливного бака. Тогда я выстрелил.

Взрыв вертолёта — вполне себе завершение миссии.

СЕБЕ ПОДОБНЫЕ

#

Я больше всего полюбил эти триста игровых часов, что потратил на развитие клуба и завершение миссии «Властные полномочия». Несмотря на атаки «Жёлтых пираний», это время — самое приятное. Я даже забыл о своей неизбежной смерти в конце…

До двухсотого уровня, после которого открывались переходы на остальные Обводы, я решил качаться в мирных делах. То есть, улучшая и расширяя сеть своих борделей. Мне наконец-то открылась возможность поменять класс, но я отложил решение. Если я сейчас выберу какой-нибудь мирный класс, типа бизнесмена или политика, это поможет мне в развитии строений и бизнеса… но отсрочит выбор боевого класса, который мне будет необходим на Пятом и Шестом Обводе.

Неожиданно в мой геймплей ворвался фактор времени, мне нужно было тщательно высчитывать и планировать, сколько я потрачу часов на выполнение того или иного задания. Впрочем, Нейля в этом хорошо помогала, ведь она была не только игроком в покер, но и любительницей экономических стратегий.

Вообще мы много беседовали с Нейлёй. Постепенно открывали друг другу больше деталей о своём прошлом. Хотя оба шутили, что наш разговор — это беседа двух мертвецов.

Нейля даже перешла ту черту, к которой раньше не приближался — она много расспрашивала меня о самой себе. О той своей копии, которая жила когда-то в реале. Она упорно называла ту Нейлю Валееву «копией», а себя «оригиналом».

— Твой жизненный путь… — начал я и поправился: — То есть, жизненный путь твоей копии, тщательно задокументирован. Ты была одной из ярких личностей недавнего прошлого. Нейля Валеева не только создатель техаррации, но и первый человек, испытавший её. Но на этом ты не остановилась. Лабсетэк стала первой компанией в мире, которая предложила коммерческое использование технологии.

— Это всё понятно, — нетерпеливо оборвала Нейля. — Я знаю, на что я… то есть она, способна. Но каким она была человеком? Я слышал, что не очень хорошим?

— Ну как сказать? Одни считали тебя гением, другие мошенницей, третьи — агентом мирового сионизма, четвёртые — агентом Кремля, пятые — агентом рептилоидов с планеты Нибиру. Знаковые исторические фигуры, вроде тебя, всегда окутаны слухами, догадками, да и просто дезинформацией, которую, наверняка, распространяла ты сама или твои службы безопасности, чтобы скрыть правду.

— Ты будто чего-то недоговариваешь?

— Ну, например, было мнение, что твоя Лабсетэк проводила эксперименты над живыми людьми. Вы их похищали и против воли помещали в ванны техаррации. Это, якобы, позволило твоей компании получить технологическое преимущество в производстве диссоциативного электролита. Ведь именно Лабсетэк повысила срок его действия до стандартных восьми тысяч часов. Ну и вы же открыли эффект информационной энтропии… Согласись, навряд ли нашлись бы добровольцы, которые согласились бы умереть ради эксперимента?

— Что говорили тебе в МСБ по поводу этих слухов?

— Мне? Мне они ничего не говорили. Но Московская Русь постоянно требовала расследования, обвиняя Лабсетэк в том, что вы незаконно завладели технологией, которую разработали у нас.

Нейля хмыкнула:

— Частично — это правда.

— На самом деле это дела давно минувших дней. Сейчас это мало кого волнует, кто там кого обокрал и зачем.

#

Так как Нейля считалась неписью, то у неё не было страницы социальной сети игроков. Был ограниченный функционал, позволявший ей, как и всем эн-пи-си, делиться данными связанными с игроками, в основном их достижениями и статистикой. Поэтому Нейля часто обращалась ко мне для поиска какой-либо информации.

Однажды она сказала:

— Мне странно, что ты до сих пор веришь в надёжность работы техаррации. Учитывая, что твоя жена погибла именно из-за такой ошибки…

— Нет, она сама спровоцировала ошибку в работе таймера. Это самоубийство.

— Я не спорю, — ответила Нейля. — Но ты-то умер сам? Разве ты сам не задумывался, что любая технология не способна работать на сто процентов безотказно?

— Не может, но должна стремиться к этому. Вот почему вмешательство человека в работу всех систем, обеспечивающих цикл техаррации, не просто ограничен, но даже исключён. Да, иногда ка-эски или ку-си-пи просят подтвердить людей выполнение той или иной задачи, но, честно сказать, все людские решения всё равно не повлияют на решение алгоритмов. Они просто начнут искать иной путь выполнения необходимой им, а не людям, задачи.

— То есть люди всё же мрут в ваннах?

— Я-то откуда знаю? Даже если и мрут, Всекон этими данными не делится.

— Почему?