В отличие всё от тех же гномов и эльфов.

— НАЗАР[65]! — моментально нашёл решение владелец караван-сарая.

Хотя орквуды и говорили на родственном языке, в случае чего, всегда можно будет оговориться: сынишку звал. Думал, он где-то в загоне.

Направляясь ухаживать за конями, Асем слышала: с той стороны загона кто-то есть. Также, если напрячься, можно было почувствовать и запах мужской похоти орквудов, в количестве где-то до десятка.

Это были самые обычные запахи и звуки для любого из караван-сараев в Степи, практически без исключений. Где есть дорога — там есть и мужчины разных рас. Где есть много мужчин, стоит только мелькнуть молодой женщине — тут же появляется этот самый запах их похоти.

Перегоны по Степи вообще очень часто являются спутниками мужского воздержания.

Помывшись первым делом на женской половине большого хамама, она направилась к коням: ими предстояло заняться минимум в течение следующего часа.

Проводившие её взгляды невесть откуда взявшихся наёмников она перенесла с лёгкой брезгливостью: территория караван-сарая — священна. Никому и в голову не придёт…

Эту мысль она до конца додумать не успела. Раздавшийся сзади предупредительный крик соплеменника только чужому мог сойти за оклик по имени.

Хозяин постоялого двора явно предупреждал её об опасности: других орков, кроме неё и него, в округе не было.

На всякий случай, следуя некоторым советом Вадима (да, они успели обсудить и такие моменты), она, не оборачиваясь, изобразила руками будто бы танцевальные движения на ходу. На самом же деле, языком жестов она отправила находящемуся за спиной сородичу сразу два сообщения, как сказал бы её спутник-человек.

— Да ну, просто рабыня… — неожиданный порыв тёплого степного ветра разнёс в разные стороны обрывок фразы одного из наемников. — В крайнем случае, заплатим, как за ущерб вещам… что ей будет. Главное — вообще кони! Им они явно ни к чему, в таком-то количестве.

Окрестности сотряс гогот нескольких орквудских глоток.

— Это если ещё будет потом, кому платить, — многозначительно сказал высокий орквуд с переломанным носом.

— Девица справная, — сально поцокал языком третий. — Даже странно где-то и интересно: что она тут делает?

— А раб вообще не выбирает, куда ему идти и что делать! — весело хохотнул четвёртый, как будто сказал что-то остроумное. — Давно, кстати, не было ничего эдакого, — он изобразил руками скабрезность, в семье Асем почитавшуюся за грязную гнусность. — А и слышно снаружи ничего не будет. Так что…

— Назар! — ещё раз сотряс воздух крик владельца караван-сарая, донесшийся с самого конца мощёной песчаником тропинки.

Старый Асыл понимал, что очень рискует, когда кричит таким вот образом. Но и промолчать в этой ситуации было выше его сил.

Наемники, кстати, не обратили на него оба раза никакого внимания: на постоялом дворе круглые сутки то и дело раздавались различные крики, команды. Причём, со всех сторон и не только такие. Видимо, у него действительно получилось изобразить что-то похожее на то, как кто-то зовет своего сына.

Молодая орчанка, абсолютно верно оценив происходящее, быстрее чем за удар сердца отреагировала на его сигнал целой последовательностью символов кочевого языка жестов: во-первых, не оборачиваясь назад, она поблагодарила кричавшего. Кем был он ни был.

Во-вторых, она попросила срочно разыскать того мужчину, который следовал вместе с ней. Здесь, кстати, Асыл ненадолго задумался: никого из орков с ней рядом не было, только человек. Видимо, его она и имела в виду.

На закуску, в-третьих, девчонка дала понять, что тоже видит теперь опасность.

Этим же, самым последним жестом, проводя правой ладонью горизонтально над землёй, она открыто просила помощи: позвать путешествующего с ней мужчину надо было как можно скорее.

Выполнив все три движения, замаскированные под танцевальные, соплеменница хозяина постоялого двора сделала единственное, что можно было предпринять: молниеносно юркнула в загон для коней, к своим жеребцам.

— ЖАКСЫ! — крикнул ей со своего места Асыл и вытер со лба выступившую было испарину.

Мелькнувшая из-за загородки ладонь дала понять: она его услышала и поняла.

Несмотря на то, что лично он кочевать давно бросил, немолодой орк был вторым разумным в округе, который лучше других понимал: десять степных жеребцов самого крупного размера и иссиня-вороной масти, да в закрытом загоне, в обиду девчонку не дадут до тех пор, пока их самих не убьют. Ну или пока она сама не решит выйти.

Копыто такого айгыра легко раскалывает череп матёрого волка, словно гнилой арбуз. А зубами такие кони, даром что травоядные, могут и кусок мяса из плеча или руки вырвать у нападающего без особого труда.

Орквуды между тем, не успев перехватить девчонку на тропке, расположились в некоторой растерянности в нескольких ярдах от входа в загон, обозревая окрестности и контролируя обстановку.

Ещё одна пятёрка их соратников была где-то с той стороны здания, но о них пока можно было не беспокоиться. Некоторые проблемы надо решать по мере их поступления, это Асыл тоже понимал не хуже других.

Информации откровенно не хватало. При всех неоспоримых плюсах моей спутницы, обстановкой в городе она не владела от слова совсем.

Вместе с тем, кое-какие противоречия в её собственных словах я уже уловил не раз и не два.

Асем откровенно заявила: она понимает, что именно я имею в виду под термином «источники правовой нормы и легитимности» (после получасовой беседы с ней на эту тему).

Но она ничем не может мне помочь в прикладном вопросе определения оных, потому что весь её народ оказался в положении, когда их собственные решения ничего не значат.

— Наши шаманы зря туда поехали. Они, может, были и послабее эльфийских и ваших магов, но только в скорости. Так-то, они и сель в предгорьях вызвать могли… — в течение еще четверти часа она объясняла мне основы местной системы сдержек и противовесов. — Молния, ливень на посевы с градом, да мало ли… Да, шаман не может убить магией разумного. Быстро не может, — тут же поправилась она. — Но ему вполне под силу сделать так, чтоб оседлых их же земля просто перестала кормить. А то и паводок с лавиной помогли…

Если обобщить услышанное, здесь рулит голая сила.

Воплощением этой силы являются маги каждого народа. У них порой между собой свои отношения, но это никак не отменяет их доминанты над всеми остальными разумными.

Теоретически, если бы кому-то удалось вывести из строя магов другого народа, с оставшимися без прикрытия можно было бы вытворять всё, что душе угодно.

Если перевести на наши реалии: вместо ядерного паритета, из двух мировых полюсов (или сколько их там в реальности) в целости остаётся только один.

Второй же полюс волшебным образом без ядерного щита (или дубинки — кому как нравится) оказывается резко и бесповоротно.

Именно это и произошло с орками, когда чуть ли не две сотни их аксакалов с какого-то перепугу приняли приглашение на совместный «магический конгресс» (понятно, что слова были другими — но смысл именно этот).

Благополучно там сгинув в полном составе, шаманы орков оставили собственный народ наедине с местными швондерами и вяземскими. Которые, несмотря на свою принадлежность к расам эльфов, гномов и людей, ничуть не хуже своих булгаковских прототипов принялись делить соседские «излишки».

В виде земель, имущества и жизней чужого народа.

Кстати, рабство в этих интересных краях тоже есть. Хотя зачастую оно и маскируется под другие виды товарно-хозяйственных отношений.